Пастыри чудовищ. Книга 2 - Елена Владимировна Кисель

зевак — будто за спиной вздымается волна: «Он тут, он опять, он вернулся!»

Человек в плаще надвигается из темноты. Протягивает руку — длинный рукав почти совсем скрывает ладонь, видны только белые пальцы.

— Отступись, варг. Убирайся из моего города. И скажи всем своим собратьям — я знаю их планы на это полнолуние. Второго раза не будет.

Олкест порождает какой-то странный, сдавленный звук. Алапарды недоуменно переглядываются — чуют удивление варга, тревогу…

— Какие планы? — повторяет Гриз, помедлив. — Чего не будет?

Это замешательство там, под капюшоном. Будто она должна была сказать другое. Вести себя иначе.

И Гриз захлестывает облегчение и веселье — потому что от всем этим так и веет неумелой постановкой. Пьесой в одном действии — для двух алапардов, варга, адепта Единого и якобы Ребенка Энкера (последний — на сцене не впервые, зато любимец публики).

А потом у нее перехватывают контроль над алапардами.

Рвётся тонкая ниточка, которую она оставила в их сознаниях, легкое ощущение единства отсекается резко и по-живому, а уже в следующую секунду Шалфей и Лаванда становятся в позицию охоты: прямой хвост, вздыбленный загривок. И начинают наступать уже непритворно. Тихо, кровожадно рыча.

На Олкеста — и на того, кто пытается изображать из себя Ребёнка Энкера, потому что они теперь почти на одной линии. Рыцарь Морковка — дальше по улице, якобы Дитя Энкера — ближе с величественно вытянутой рукой.

— Ты смеешь угрожать мне, варг? Натравливать на Защитника Людей бестий?

«Вместе!», — мысленно вопит Гриз, снова и снова. — «Мы вместе!» Но её крик словно разбивается о камень или о щит — будто там, где был вход в сознания зверей, вдруг выросла стена. Шафран и Лаванда идут вперёд, ладонь Ребенка Энкера вытянута в повелительном жесте — и обжигающее будущее встает перед глазами. Секундно.

Сейчас всё повторится — короткое «Умрите», два тела на улице…

— Остановите их сейчас же! — гневно кричит выпавший из роли Олкест. Гриз не отвечает: мало времени. Обогнуть алапардов, привычно встать между ними и жертвой щитом, плевать, что спина остаётся неприкрытой…

В миг, когда она срывается с места, из-за спины долетает звучный клич:

— Именем закона! Стойте на месте, вы арестованы!

И события обращаются детской игрушкой — калейдоскопом. Взлетают и падают разбившейся мозаичной картиной.

Человек в капюшоне смотрит за спину Гриз — туда, откуда гремит клич Тербенно. Мгновенное, резкое движение — в воздухе оказывается что-то поблескивающее, летит на мостовую. Инстинкты толкают вперёд — быстрее, быстрее, прочь от этой штуки!

Гриз обращается в ветер, в алапарда на улице Энкера, в неистовость свистящего кнута. Позади, вспухают клубы серого дыма, тянут косматые лапы — и не могут догнать.

Олкест застыл посреди улицы, Гриз хватает его за плечо и дергает за собой. Сворачивает в ближайшую подворотню, бросает:

— Дыхание задержите!

Ночное небо безоблачное, а на улице клубятся серо-черные тучи. Гриз роется пальцами под плащом, в сумке, отыскивает антидотную маску и с силой впечатывает Олкесту в лицо.

— Надевайте!

Пальцы чуть-чуть покалывает, и кружится голова. Рыцарь Морковка смотрит на нее круглыми глазами, но маску надевает, потом начинает копаться в своих карманах. Гриз прикрывает рот и нос рукавом.

— Думаете, это какой-то яд?

Он наконец протягивает ей свою маску. Гриз надевает и с облегчением делает вдох.

— Я живу в одном доме с Амандой. Ладно, я пошла. Упаду — втаскивайте назад, где воздух чище, — Олкест захлебывается возмущением и пытается пойти первым, приходится прикрикнуть: — Не дурите! Вы меня вытащите быстрее.

Плотные чёрно-серые клубы на улице рассеялись. Оставили после себя неопрятную, болотистую туманную дымку, из-за которой видимости на ночной улице почти не осталось. Луна сверху кажется бледно-желтым пятном. Зеваки на перекрестке — размытыми тенями.

Гриз идёт по улице осторожно, почти на ощупь. Вот блеснуло что-то на мостовой — фиал? Стеклянный шарик? Осторожно подобрать — перчатки всегда в кармане.

Потом из дымки выступают подошвы сапог.

Законник Тербенно раскинулся на грязной мостовой — аккуратно угодив затылком в лужу.

— Что это? — спрашивает подошедший Олкест. Дрожащим шепотом.

— Проблема, — отвечает Гриз, опускаясь над Тербенно на колени. Щупает пульс, достает из сумки фонарик, оттягивает законнику веко.

— Вы имеете в виду — он…

— Жив. Правда, без сознания, не только от удара, но и от этой дряни, что бы это ни было.

Она извлекает из сумки маск-плащ. Накидывает его на законника — на всю длину Тербенно плаща не хватает, ноги так и остаются на мостовой.

— Так что перед нами стоит вечный вопрос — что делать с телом?

Зеваки не осмелятся сунуться в непонятный туман, где видели кровожадного варга с алапардами и законника (непонятно, что хуже). Но туман рассеется, и тогда они тут всё по дюйму обнюхают.

— Ладно, поднимайте его и потащили. Подальше, в темноту.

Олкест стоит, не двигаясь. В темноте и тумане Гриз не видит его лица — и радуется этому.

— Вы что… собираетесь его где-то тут оставить?!

— Нет, собираюсь с собой прихватить. Тащите, говорю! Я разверну транспортный артефакт, но пока придется его хоть с улицы оттащить. Потом я попробую раздобыть носильщиков или экипаж…

Янист Олкест неловко хватает Тербенно за ноги. С такого расстояния можно увидеть лицо Рыцаря Морковки: рот и нос у него скрывает маска, но вытаращенные глаза очень даже выразительны.

Гриз Арделл молча наклоняется и подхватывает законника под плечи.

И особенно остро ощущает — как же ей недостаёт Лайла Гроски.

ЛУНА МАСТЕРА. Ч. 5

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Хотелось быть в Энкере.

Среди милых легенд вроде всесильного дитятки. На улицах, наполненных воплями прорицателей и торговцев.

Где-нибудь рядом с Гриз Арделл — упоительно, восхитительно нормальной Гриз Арделл… по сравнению вот с этим вот всем.

После того, как милейшее начальство сорвало операцию «Яприль, скажи алкоголю нет» — нам довелось нехило так побегать. Мел полагала, что мы можем куда-то да успеть, и плевать хотела на мои аргументы, что, если уж пьянчуга ломанулся за спиртным — за ним успеть совершенно невозможно.

Пессимизм победил с разгромным счетом, и финалом нашего забега стала одна из давилен Вельекта. При давильне был еще и погреб с неплохой коллекцией булькающих бочек.

После визита яприля коллекция сильно уменьшилась. Погреб плавал в вине, там и сям сиротливыми ладейками проплывали осколки бочек. К подтопленному погребу прилагалась куча перепуганных давильщиков, да еще сам папаша Вельект: рабочие рванули за хозяином, так что он как раз успел на последнюю стадию свинской дегустации.

Горячая южная кровь дала себя знать. Когда добродушный Вельект узнал, что