Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

«В апреле (1918 г.) прошел слух, что на помощь белофиннам германцы снаряжают эскадру для занятия Гельсингфорса, и флоту надо было во чтобы-то ни стало покинуть воды Финляндии. К этому времени наши дредноуты и крейсера были уже отосланы в Кронштадт. Эти суда шли открытым морем и вследствие крепости своих корпусов могли совершить ледяной переход; все же малые суда должны были спешно сниматься и идти шхерами. В шхерах был еще лед, но уже довольно слабый. Первая партия мелких судов, имея в голове ледокол, отправилась… 8—10 апреля.

Первая партия… пошла 18-ти футовым (5,49 м. — А.Л.) фарватером, почему суда, сидевшие глубже 18 футов, были обречены на оставление в руках бело-финнов. Среди этих судов были яхты “Штандарт”, “Полярная Звезда”, на которых размещался Центробалт, мастерская “Ангара” и посыльное судно “Кречет” со штабом командующего. После переговоров с Центробалтом была выявлена возможность вывода этих судов, но другим фарватером, который не использовался из-за его трудности и малой обследованности. Однако операция удалась… Переход всей массы судов сопровождался большими трудностями и совершен был в 10–12 суток. В результате было выведено из Гельсингфорса около 160 судов без потерь и лишь с некоторыми повреждениями из-за передвижки льдов… В момент, когда суда должны были выходить из Гельсингфорса, масса командного состава покинула свои суда…».

Начальник 1-й бригады линейных кораблей контр-адмирал С.В.Зарубаев докладывал 23 мая 1918 года А.Н.Щастному, что причинами ухода офицеров являются: «полная неопределенность, травля, бесправие офицеров, наряду с остающейся громадной ответственностью».

Возможно в этот же период покинул флот, не желая служить большевикам, и мичман Б.-С.А.Садовинский.

Среди флотских офицеров в Гельсингфорсе уже давно ходили разговоры о подпольных офицерских организациях, созданных в Петрограде и Москве. Упоминалась фамилия капитана 2 ранга Чаплина, как одного из организаторов подпольного сопротивления большевикам. Говорили и о Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, организованной большевиками в Петрограде еще в конце прошлого года, и о жестоких методах ее работы — массовых арестах и расстрелах. Доходили до офицеров слухи и о страшном голоде в Петрограде, об облавах ЧК, о разгуле бандитизма и эпидемии тифа. В Финляндии, в разгар между усобной войны «красных» и «белых» финнов тоже было голодно, но вопрос о смерти от голода никогда не стоял.

Бруно Садовинский со страхом, не свойственным его натуре, беспокоился о судьбе Ирины, находившейся в Петрограде.

— Господи, что же в Питере теперь творится? — с тревогой думал Садовинский. — Как там Ирина? — Он ничего не знал о ее судьбе и надеялся, вскоре пробравшись в Петроград, разыскать ее.

Боевые, сплоченные и сплававшиеся офицеры эскадренного миноносца «Расторопный» — исполняющий обязанности командира корабля мичман М.М.Воронин, инженер-механик мичман Н.Т.Гуляев — не приняли большевистскую революцию и в дальнейшем воевали с большевиками.

Лишь, не так давно прибывший на «Расторопный», молодой офицер мичман А.А.Перротте, остался на корабле. В отсутствие других офицеров, он был избран матросами выборным командиром эсминца и приложил много личных усилий и трудов для того, чтобы миноносец

«Расторопный» смог отойти от стенки Гельсингфорса и совершить переход в Кронштадт. О таких офицерах контр-адмирал С.В.Зарубаев докладывал А.Н.Щастному:

«В настоящее время на службе остались те из офицеров, которые, сознавая, что присутствуют при агонии флота… решили остаться до полной его ликвидации, которая, по-видимому, уже недалеко, и таким образом исполнить свой долг до конца. Трагическое положение этого немногочисленного офицерства, несущего на себе всю тяготу службы, должно быть по заслугам оценено государством и обществом».

Много лет спустя, в газетной статье «Боевые курсы “Расторопного”», Александр Александрович Перротте писал:

С большой гордостью вспоминаю миноносец «Расторопный». Это был трудный год, когда империалистическая Германия наступала на Прибалтику и Финляндию, и нам, балтийским морякам, пришлось принимать экстренные меры по спасению флота от немецких захватчиков.

Корабли Балтийского флота в труднейших условиях (лед в Финском заливе превышал 1 м) 12 марта—22 апреля 1918 года совершили переход из Гельсингфорса в Кронштадт.

Еще на зимней стоянке в Финляндии, не желая служить молодой Советской Республике, с нашего миноносца сбежал командир. И корабль принял я, тогда молодой мичман…

В дальнейшем, сослуживец Б.Садовинского по эскадренному миноносцу «Расторопный», бывший мичман Российского императорского флота А.А.Перротте продолжил службу у большевиков на Каспийском море, воевал на эсминце «Расторопный» под красным флагом в составе Азовско-Каспийской военной флотилии.

С улучшением ледовой обстановки в Финском заливе, немцы продолжили высадку на побережье. В ночь на 3 апреля 1918 года германский флот появился перед Гангэ и высадил десант. К полуострову подошла эскадра в составе 30 боевых кораблей и транспортов. Впереди шел ледокол и десять тральщиков. Немцы высадили десант и захватили город Гангэ.

Сохранились записи событий этого дня в Гангэ, сделанные женой командира русской подводной лодки «Гепард» А.Н.Бахтина, Ольгой Петровной Бахтиной:

«В ночь на 3 апреля 1918 года я была разбужена каким-то страшным шумом и голосами за окном… Мне бросились в глаза в розовой морозной предрассветной дымке черные незнакомые силуэты кораблей; их было так много, что они растянулись по всему горизонту, четко выделяясь на белоснежном фоне.

Первую минуту я забыла о существовании ледоколов, и эта картина мне показалась какой-то нереальной, я даже подумала что это сон. Наскоро одевшись, я выбежала на улицу и остановилась у стены нашего дома. Люди продолжали суетиться, и я ясно услышала: “Немцы!”

… Вдруг раздалась противно-неприятно-назойливая музыка, и появилось немецкое войско. После оркестра, впереди которого ехал на лошади какой-то самодовольный немецкий начальник, размахивая шашкой. Потом шла пехота, затем конные войска, шеренги коней, которых были на уровне наших окон. Пролетела туча велосипедистов и мотоциклистов в железных касках. Затем медленно поползли гусеничные танки, грузовые автомобили, пушки, полевые кухни и еще какие-то непонятные машины. Все это дребезжало, стучало, лязгало и гремело…

Казалось, не будет конца этому железному проклятому шествию и, что оно вот-вот все раздавит и задушит… Наконец окончилось это страшное шествие, и наступила мертвая тишина. Наши улички, всегда такие чистенькие и беленькие от снега были черны от немецких грязных сапог, копыт и колес».

Четыре русских подводных лодки 4-го дивизиона АГ-11, АГ-12, АГ-13 и АГ-14, чтобы не попасть в руки немцев, были взорваны своими экипажами. По приказу командира русской береговой батареи в Хесте-Бюссе орудийные расчеты взорвали свои орудия. После захвата Гангэ, германские войска двинулись к городу Тавасгусу.

Тем временем в Финском заливе началась подвижка льда. В западной части залива от острова Гогланд на запад лед был уже в движении. Это еще больше усложняло обстановку на предстоящий переход второго отряда русских кораблей.

4 апреля 1918 года (по другим источникам 5