Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

продолжавшего смеяться Имбиря. Девочка сильно дрожала, и по её дыханию чувствовалось, что она недавно плакала. Сложно сказать об этом наверняка, ведь её лицо в темноте было плохо видно. А ещё…

А ещё Тилли с ужасом поняла, что голова Кейтилин абсолютно голая, как медная кастрюля. Даже коротенького ёжика, даже одной тощей прядки где-нибудь за ухом — ничего не оставалось. Ни единого волоска.

«Что же я натворила», — с ужасом подумала Тилли, застыв на месте.

Кейтилин опустила глаза вниз. Она поняла, на что так уставилась её подруга.

— Я не знаю, куда они пропали, — ответила она, кусая губу. — Имбирь говорит, их могли забрать для колдовства. Но меня никто не стриг, они просто исчезли…

Тилли продолжала стоять на месте, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться. До неё наконец дошёл весь ужас ситуации: она отдала чужие волосы и причём всё без толку. Дёрны не вернули ей Кейтилин, а только лишь попытались убить. И теперь Кейтилин до шестнадцати лет будет такой… она не выйдет замуж, не сможет выходить из дома, в зеркало не взглянет без стыда. И всё это из-за Тилли.

— Ты знаешь что-то об этом?

Тилли вздрогнула: она не ожидала, что Кейтилин что-то поймёт. Может быть, она узнала, как было дело, и теперь хочет поймать Тилли на лжи? Что же делать, что ей ответить!

— Ну…

У Тилли не поднимался язык признаться Кейтилин. Она шумно вздохнула, пытаясь что-то придумать в своё оправдание.

Проклятье, лучше бы она соврала.

Впрочем, Кейтилин и так всё поняла. Она смотрела на Тилли, прижимая к себе успокоившегося Имбиря (который явно ждал, чем всё закончится, и не вмешивался), и её взгляд заставлял Тилли желать моментальной смерти. Хоть от кого.

— Просто скажи, это хотя бы было необходимо? — спросила Кейтилин.

Тилли шумно вздохнула. Зачем Кейтилин спрашивает обо всём этом, неужели не видит, что Тилли и так тяжело! Зачем ей это всё знать!

— Толку говорить об этом, — грубо ответила Тилли. — Что случилось, то случилось, и нечего тут ругаться!

— Я не ругаюсь. — Голос Кейтилин был таким спокойным и холодным, что Тилли тут же захотелось ей врезать от всей души. Или себя удушить, на крайняк. — Я просто хочу узнать, для чего.

— Да как же ты достала меня! — взорвалась Тилли. — Нужно было, ясно! Сама себя спасай в следующий раз, если ты такая умная!

После этого Тилли тут же отвернулась, мысленно готовясь в взрыву гнева, удару, словам «я больше с тобой не буду дружить», плевку Имбиря, ещё чему-нибудь такому… В конце концов, оно же лучше! Так Кейтилин уйдёт одна, и её схватит Паучий Король, а Тилли как бы будет и не причём. Ну, погрустит, конечно, куда ж без этого, но переживёт как-нибудь!

Однако Кейтилин повела себя совершенно по-другому.

Она тихо вздохнула и тёплым, хотя и слабым голосом произнесла:

— Всё-таки ты настоящий мальчишка. Даже когда извиняешься, не можешь не ругаться.

Тилли громко фыркнула, не желая показывать свою растерянность.

— Я просто не знала, кто это сделал, злые феи или ты. Если ты, то всё в порядке. Значит, так было нужно.

— Тогда чего спрашивала? — сердито ответила Тилли, не поворачиваясь к Кейтилин.

— Просто я хотела узнать, что именно ты мне скажешь.

— Ну и что? Довольна?

— Честно говоря, не очень, но это неважно. Всё равно спасибо тебе. А волосы не глаза, отрастут ещё.

Тилли промолчала. Она не знала, как сказать Кейтилин, что её волосы будет постоянно забирать хитрый лепрекон, и что эта лысая башка останется с ней вплоть до шестнадцатилетия. И всё из-за Тилли, всё из-за неё. Как всегда.

— Мы с Имбирём совсем недавно проснулись, совсем чуть-чуть до того, как ты сюда попала. Он говорит, что из этой пещеры есть несколько проходов, и один из них похож на выход наверх. Правда, Имбирь?

— Нууу, — обиженно протянул пикси. — Может, вы ещё немного поругаетесь?

— В котле сварю, — мрачно пообещала Тилли, слегка повернув к нему голову.

Имбирь вполголоса выругался на Тилли и, не дожидаясь возмущенного шлепка от Кейтилин, соскользнул на землю и побежал куда-то вперёд, растворяясь во тьме.

— Идите за моим голосом! — закричал он. — А то вы тут точно заблудитесь, растяпы: шахты нокеров — опасные места! Мало ли, что здесь может произойти!

— Ну спасибо, успокоил, чучело лохматое, — мрачно ответила Тилли. Кейтилин протянула ей руку, но Тилли мотнула головой: что толку предлагать передвигаться, если она ей снова платье прожжет и ожоги оставит? Как-нибудь сама доковыляет… или сдохнет по дороге, что тоже неплохо. Хотя бы всем будет лучше от этого.

— Выберемся наружу — попытаюсь вставить вывих обратно, — извиняющимся голосом произнесла Кейтилин. — Извини, тут слишком темно…

— Иди уже! — сердито приказала Тилли, и Кейтилин покорно послушалась. Наверное, даже слишком покорно, Тилли это почему-то сильно расстроило.

Хотя чего удивляться, если она почти что носом упирается в сверкающую лысину своей тошнотворно доброй спутницы?

Что же она, дура, наделала.

Глава 28

Они шли так долго, что глаза Тилли постепенно привыкли к темноте, и она даже могла немножко видеть стены вокруг себя. Это была не обычная пещера: конечно, Тилли прежде не доводилось видеть шахты, но даже она понимала, что тоннели не могут быть настолько ровными и аккуратными. Иногда Тилли даже удавалось разглядеть разметку на стене, а под ней — длинные-длинные перила. Однако Тилли всё равно не приближалась к стенам, так как боялась отвлечься и упустить из вида бодро скачущего вперёд Имбиря. К счастью, он беспрестанно болтал, и потому девочки могли спокойно следовать за своим волшебным проводником.

Кейтилин шла чуть позади, придерживаясь Тилли за безрукавку. Её шаг был медленный и неуверенный, и Тилли, с трудом сдерживая накипающее раздражение, старалась не спешить, чтобы не отрываться от подруги.

«Проклятье, да ты же ходишь еле-еле, коза, — сердилась она, глядя вперёд и едва различая в темноте яркие перчаточки Имбиря. — Прибавь шагу, что ли! Я тоже ни черта вокруг не вижу, но почему-то не отстаю!».

Порой Тилли даже хотелось нарочно ускориться, чтобы оторваться от Кейтилин и не плестись улиточным шагом по сырому вытоптанному полу, но её пыл всякий раз остужался, когда она вспоминала лысую голову своей спутницы. Девочке тут же становилось очень неловко, как-то муторно, обидно и — как ни странно — вдвойне злее.

Ей даже думать не хотелось о том, что будет, когда они выйдут на свет.

— Ну скоро там ещё? — сердито спросила Тилли, радуясь тому, что её растерянное и наверняка виноватое лицо сейчас никто не