Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

и столько же — комсомольского… Неплохой «стартовый капитал» для карьерного роста.

Мишка, скосив глаза куда-то влево-вверх, прикинул хрен к носу и обрадованно вскрикнул:

— Понял! Отлично придумал, Серафим!

— То-то, — взявшись за треснувший козырёк, я резким движением вниз надвинул ему кепку на нос, — голову человеку дана — не токмо кепку носить!

После построения, подождав когда агенты разойдутся по своим делам, заперлись с «воспитанником» в пакгаузе и провели предварительные работы по разборке «Бразье». Сперва поддомкратив, поставили кузов на чурки, затем сняли колёса. Слили горючее с бака и моторное масло с картера. Раскрутив все болты крепления двигателя, откинули цепь с коробки передач, отсоединили провода электрооборудования и трубки топливной системы…

Ближе к обеду дождавшись попутной телеги, погрузили на неё пустые керосиновые бидоны и мои вещи и, направились в Ульяновку. Первое время — пока оформляем документы и опекунство, Мишка поживёт у моего названного отца.

* * *

Дома нас встретил «до полусмерти» обрадованный Отец Фёдор — аж за сердце от радости хватался:

— Ты бы знал, Серафимушка, что тут про тебя только не наговорили…

— Ничего, ничего… — обнимаю его, утешая, — сухие мозоли от «наговоров» в ушах не вырастают.

Не менее его обрадовался и наш «квартирант» — Певницкий Аристарх Христофорович:

— А я уж было, обратно лыжи навострил… Ваш Фрол Изотович и слышать ничего про театр не хочет!

— Так не с ним надо было переговоры вести — а с директором школы Кулагиным.

— С Нилом Николаевичем? Что-то не догадался…

— Устроил бы Вас, так или иначе… Вы рисовать умеете?

— Конечно! Какой гримёр рисовать не умеет?

— Официально устроились бы в школу учителем рисования, а любительский театр — как общественная нагрузка.

Как говорится: помяни чёрта — он и явится!

Не успели пообедав, перейти на чай с некоторыми вкусностями — что я из Нижнего привёз, как в трапезную без стука влетает товарищ Анисимов с неразлучным Федькой. У обоих рожи — как у расстрельной команды напротив окровавленной «стенки».

Не здороваясь:

— Что так долго?

Точно также, даже не пристав:

— В следующий раз пошлёшь своего «кучера», товарищ председатель — быстрее получится.

Федька, аж пунцово покраснел от злости — у нас с ним явная нелюбовь «с первого взгляда».

Фрол Изотович, не обратив никакого внимание на эмоциональное состояние своего холуя, уже несколько более сдержанно:

— Ну и как съездил…? Удачно?

Откусив изрядный кусок вкусной сушки, не торопясь тщательно пережевав и запивая чаем проглотив, отвечаю:

— Всё нормально, товарищ Анисимов: твой «француз» забегает строго по графику — зуб даю.

У меня даже неделя в запасе окажется… Так — на всякий случай.

— Денег и это… — внимательно разглядывает мою кожаную курку висевшую на вешалке, — хватило?

— Откуда… — махнул рукой, прибедняясь, — пришлось свои кровные ещё добавлять! Так что сам понимаешь…

Немножко успокоившись, тот понимающе кивает: мол, не беспокойся — так или иначе компенсирую. Затем, обращает внимание на Мишку:

— А это кто?

Федька перебивает с ответом:

— Ещё один дворянчик — по морде его видно!

Мишка, лишь ответил сиятельной улыбкой.

Я, осуждающе покачав головой:

— «Морда» — это у твоей кобылы, если что! А у людей — «лицо». А это, мой фронтовой товарищ — мы с ним из одного котелка рубали, одни сапоги носили по очереди и одной шинелью накрывались.

Затем, глядя на Федьку с явной угрозой в голосе:

— Поэтому полегче насчёт «дворянчика» — а то я могу и, в рожу заехать! Происхождения же он — самого что ни на есть пролетарского и, когда некоторые зад свой об бричку начальства полировали — кровь свою проливал за первое в мире государство рабочих и крестьян.

— Что-то уж молод он больно… — с сомнением произнёс Анисимов, присаживаясь за стол и без разрешения наливая себе чаю.

— «Молод»⁈ Да в Красной Армии шестнадцатилетние полками — бывало, командовали! А Михаил Гешефтман — всего лишь горнистом у нас в полку был.

Тот, потянувшись было за сдобным кренделем с маком, тем не менее — как хорошая служебная овчарка настораживает уши:

— «Горнистом»? А ну-ка напой мне «привал»!

Мишка, старательно надувая щёки, что-то там изобразил — продудев как эфиопский слон, в период гона за эфиопской же слонихой. Удовлетворённо кивнув, Анисимов спросил не оборачиваясь:

— Фёдор! Кобылу то, хоть привязал или опять она от тебя сбигит куда?

— Да, вроде привязал…

— «Вроде»… Вроде Володи, под вид Фомы. Ну, так иди — проверь!

Тот, с обиженным видом вышел и больше не появлялся. Проводив его несколько скептически-неприязненным взглядом, Председатель Волисполкома протягивает мне «краба»:

— Ну здравствуй, товарищ Свешников!

— И Вам не хворать к досаде мировой буржуазии, товарищ Анисимов!

* * *

Во время чаепития, я подарил Председателю волостного Совета автомобильный журнал «Overdrive Magazine»:

— Смотри, Фрол Изотыч — девки американские какие!

Мнения разделились: если Аристарх Христофорович просто слюни пускал:

— Какие у них короткие юбки — едва коленки закрывают!

То Отцу Фёдору, явно не понравились короткие юбчонки на американских девчонках:

— Тьфу, срамота!

Мишка не удержавшись, сострил:

— Под юбками у них всех — одно и то же…

За что тут же схлопотал от меня звонкий подзатыльник, вызвавший всеобщее одобрение.

Я же приложил ладонь к сердцу:

— Вы уж извините отрока неразумного — нахватавшегося в казармах да окопах, всяческих «премудростей» от несознательных бойцов…

Разговор тут же перешёл про способы воспитания и перевоспитания подрастающего поколения с помощью «подручных средств» и затянулся до самого конца чаепития.

Лишь один Фрол Изотович молчал — не отрываясь смотря на цветные картинки и, по всему было видно — интересовали его вовсе не девки и их «короткие» юбки…

После чаепития, Анисимов до того раздобрел, что подбросил нас с Бароном до волостного управления НКВД.

— Ну смотри, Миша, — предупреждаю улучив момент, — от этого визита возможно — вся дальнейшая судьба твоя зависит! Поэтому хорошенько «жуй» язык, прежде чем по своему обыкновению — корявое что ляпнуть!

Однако вопреки моим опасениям, встреча мнимого «Гешефтмана» и товарища Каца пришла «на ура». Еврей, живший до 1915 года за «чертой оседлости», встретил «земляка» с распростёртыми объятиями! Мишка оказывается, за время своих странствий достаточно хорошо овладел «одесским разговорным» и шпарил на этом полуеврейском диалекте так, что позавидовал бы любой биндюжник с Молдаванки. А когда они вполне бойко побалакали на пшекском