Вольный князь - Владимир Матвеев

А в тот день и они, и новые вассалы князя впервые увидели, что Тьма, живущая в глазах Призрака, может быть материальной. Шагающий широкими шагами к месту преступления Атей, на которое волки уже давно доставили попытавшегося скрыться преступника, был воплощением самой смерти. Именно это увидел в глазах князя бывший наемник и тут же завыл, осознавая, что жить ему осталось ровно столько, сколько времени уйдет у Призрака, чтобы дойти до него. И он оказался прав.

Не было никакого расследования и обвинительных речей. Носы вайронов оказались лучшими обвинителями и видоками, хотя и последних тоже было не мало. Краткое «виновен», и насильника заставляют шагами измерять длину своих кишок, которые ему выпустил сам князь. Попытавшийся вспыхнуть по поводу этого события бунт среди почти семи сотен разумных, что называли себя вольными наемниками и которые находились сейчас в положении пленников, закончился тем, что зубцы стен Оплота украсились гирляндой из сотни самых ретивых подстрекателей. Волки и «летучие мыши» церемониться не стали, посчитав, что среди этих личностей не было ни одного, кто бы заслужил смерть от клинка, поэтому без эмоций набрасывали на шеи петли на зачинщиков и сбрасывали их со стены.

Самыми умными оказались наемники из первой партии, что прибыли на кораблях Ветерка. К этому времени большая их часть уже определилась со своим будущим (некоторые даже успели создать семьи с вдовушками, каких приходило к Оплоту очень много), поэтому взирала на справедливый суд снизу, и в их глазах не было и песчинки сочувствия. Зато увидели, каким может быть князь, и услышали присказку от его воинов: «Добрый с друзьями и беспощадный с врагами». Ну а народ на князя, которого уже считал своим добрым правителем, чуть ли не молился: жесткий, даже может жестокий, но справедливый.

Дни летели. Затянувшийся в этом году сырой сезон тоже подходил к концу, а поток переселенцев не прекращался. Уже по самым скромным прикидкам вокруг Оплота проживало около пяти тысяч разумных. Давно были забиты до отказа пустые дома в деревнях, и народ жил в шалашах, которые им помогали сооружать «дети леса», с успехом покинувшие лес Приграничья и уже начавшие обживать приглянувшуюся им рощу, которую в народе быстро прозвали Зеленой. Несмотря на то, что лес был совсем близко, князь категорически запретил его рубить и строить дома в окрестностях крепости. Он хорошо понимал, что ничто так не постоянно, как временное. А ему на этом месте еще столицу строить, и изначально превращать ее в трущобы он не хотел, но и соответствующего специалиста, который мог бы справиться с планировкой города, тоже не было. Вот и приходилось ждать. А кого или чего, Атей и сам пока не понимал.

С увеличением населения таял и продовольственный запас. Еще когда только разобрались с наемниками и наступила относительная тишина, Серк нашел среди переселенцев толковых хозяев, привыкших работать с землей. Проехался с ними по окрестностям и определил, сколько земли можно будет засеять и сколько на это нужно зерна. Быстро выбрали самое лучшее, придав ему статус «неприкосновенного запаса». Остальным же решили кормить народ – без излишков, но сыто. Но какими бы припасы ни были большими, они не вечны, тем более, если их не пополнять. Но и тут все обошлось.

Гем Ветерок, под командованием которого уже было около десятка речных судов (свои, трофеи и рыбацкие скорлупки, которые привели в порядок), сходил с половиной из них к соседям, в королевство Сарем и, удачно сторговавшись, прибыл обратно с полными трюмами. А потом уже сами купцы потянулись к Оплоту. Им было плевать на личность, что решила называть эти земли своими, лишь бы она платила звонкой монетой за товар, который они могут предложить.

И вот сегодня был первый погожий день, когда князя не донимали командиры, не лезли с челобитными всевозможные старосты и не преследовал тот же Ветерок, грезящий о судовых верфях на озере Золотом. Атей просто наслаждался первыми, пусть и холодными, лучами Хассаша, который не показывал их, как ему казалось, целую вечность.

– Ух ты! – вдруг вскрикнула Тахере.

– Птаха, – вздрогнула Катаюн, которая тоже наслаждалась краткими мгновениями покоя, свернувшись в своем кресле словно кошка. – Что ты кричишь как ненормальная?

– Кат, ты только посмотри какой обоз идет. Да там только на первый взгляд народу сотен пять. А еще скотины табун. Вот только не пойму – это что, быки?

Атей открыл глаза и всмотрелся вдаль. Только он мог соперничать с Тахере в остроте зрения, поэтому Катаюн даже не шевельнулась, зная, что все равно толком ничего не увидит.

– Это туры, Птаха, – наконец, сказал он. – И я даже примерно знаю, кто к нам пожаловал.

– Брат Саттара? – мурлыкнула Ката, приоткрыв один глаз.

– Угу, – кивнул он.

– О, – засмеялась Тахере. – Опять папка своим хозяйством с урукхаями будет мериться.

– Птаха, – возмущенно воскликнула Катаюн, вскакивая с кресла. – Ты где слов-то таких нахваталась?

– Где надо, – важно сказала она. – А что не так? Как там говорят эти краснокожие громилы? – она надула живот, выпятила грудь, явно пытаясь показать Балора Уздечку, и басом заговорила. – Вождь должен показать, что он не слабак. За слабаком воины не пойдут.

Увидев эту неуклюжую пантомиму, Катаюн, близняшки Нияра и Нэрин, Палак, короче все, без кого вассалы князя его просто не видели, залились заразительным смехом.

«Обожаю ее», – сказал Сай.

«Беда с ней, но не скучно. Это точно, – поддержал его Атей. – Кстати, братишка…»

«Старший, что хочешь со мной делай, но я больше надолго тебя не оставлю. Мне без тебя просто плохо», – пришел умоляющий посыл от Кота.

Призрак опустился перед ним на колено и прижался своей головой к широкому лбу хищника.

«Мне тоже без тебя плохо, брат, – сказал он, и это было правдой. Соврать, общаясь мыслесвязью было просто невозможно. – Но ты же знаешь, есть дела, которые можешь выполнить только ты. Но я обещаю привлекать тебя к ним только в крайнем случае».

«Что ты хотел сказать, Старший?» – вздохнув, ощерился Кот, посылая волну братской любви и верности.

«Скоро нам надо будет наведаться в Резен».

«Вместе?»

«Да, вместе».

«Наконец-то», – мысль Сая была похожа на ликующий крик.

– Чего это блохастый так радуется? – улыбнулась Ката.

«Старший, скажи этой «мышке», что если она еще хоть раз назовет меня блохастым, то все твои вассалы узнают, сколько они с Палаком насчитали сегодняшней ночью звезд на ночном небе».

Теперь уже Призрак улыбнулся во всю ширь. Он, конечно, предполагал что-то подобное, уж больно красноречивые взгляды бросала друг на друга эта парочка (хорошо хоть обязанностей своих не забывают). Но предполагать одно, а знать наверняка совсем другое.

– Что? – подозрительно покосилась девушка на него.

– Да вот Сай говорит, что некая пара сегодня ночью звезды считала.

– Все, родитель, – серая кожа девушки потемнела (не иначе покраснела), что совсем было не похоже на нее: – молчок. Сай, мир. Ты самый лучший, сильный и красивый на Тивалене Кот.