Владычица Озера - Анджей Сапковский

— Ну так пополни знания: сто лет тому назад не замерзални один из портов Залива. Сто лет назад — тому есть многочисленныесвидетельства — в Тальгаре созревали огурцы и тыквы, в Каингорне выращивалиподсолнечник и люпин. Сейчас не выращивают, ибо вегетация названных овощей ирастений невозможна, там просто-напросто холодно. А знаешь ли ты, что вКаэдвене были виноградники? Вина из тамошнего винограда, правда, были не изсамых лучших, о чем говорят их невысокие цены, известные по сохранившимсядокументам. Но все равно их воспевали каэдвенские поэты. Сегодня в Каэдвеневиноград не растет вообще. Потому что теперешние зимы в отличие от прежнихстали гораздо холоднее, а сильный холод убивает виноградную лозу. Не то чтозамедляет вегетацию, а просто-напросто убивает. Уничтожает.

— Понимаю.

— Да, — задумалась Нимуэ. — Что еще добавить?Разве то, что снег выпадает в Тальгаре в середине ноября и передвигается к югусо скоростью свыше пятидесяти миль в сутки? Что в конце декабря — начале январяметели случаются над Альбой, где еще сто лет назад снег был сенсацией? А то,что снега тают, а озера вскрываются у нас в апреле, знает каждый ребенок! Икаждый ребенок удивляется, почему же в таком случае этот месяц именуется внароде «месяцем цветов», то есть «цветнем»? Тебя это не удивляет?

— Не очень, — призналась Кондвирамурса. — Ктому же у нас, в Виковаро, говорят не «цветень», а «лжецвет», или, по-эльфьему,«бирке». Но я понимаю, о чем ты. Название месяца пришло к нам из древнихвремен, когда в цветне-апреле действительно все цвело…

— Эти «древние» времена — всего сто, сто двадцать лет.Почти вчера, девушка. Итлина была абсолютно права. Ее предсказание исполняется.Мир погибнет под слоем льда. Цивилизация погибнет по вине Разрушительницы,которая могла, имела возможность открыть путь спасения. Как известно излегенды, она этого не сделала.

— По причинам, о которых легенда умалчивает. Либопоясняет с помощью туманного и наивного моралитета.

— Правда. Но факт остается фактом. Белый Хлад — этофакт. Цивилизация Северного полушария обречена на гибель. Она погибнет подльдом разрастающегося ледника, под слоем вечной мерзлоты и льдом. Однакопаниковать не следует, потому что впереди у нас еще есть немного времени.

Солнце полностью скрылось, с поверхности озера слетелслепящий отблеск, и на воду легла дорожка более мягкого, не режущего глазсвета. Над башней Inis Vitre взошла луна, яркая, как перерубленный пополамзолотой талер.

— И долго? — спросила Кондвирамурса. — Идолго, по-твоему, это протянется? То есть сколько в нашем распоряжении времени?

— Много.

— Сколько, Нимуэ?

— Каких-нибудь три тысячи лет.

На озере Король-Рыбак шлепнул по воде веслом и выругался.

Кондвирамурса громко вздохнула.

— Ты малость успокоила меня, — сказала она,помолчав. — Но лишь самую малость.

* * *

Следующее место оказалось одним из противнейших, какие Цирипосетила, и, бесспорно, вошло в первую десятку, причем в начало десятки.

Это был порт, портовый канал. Она видела лодки и галеры упричалов и свай, видела лес мачт, видела паруса, тяжело обвисшие в неподвижномвоздухе. Кругом ползал и клубился дым. Дым вонючий.

Он вырывался из-за покосившихся развалюх, приткнувшихся Уканала. Оттуда доносился громкий, захлебывающийся плач ребенка.

Кэльпи захрапела, сильно дернула мордой, попятилась, звенякопытами по мостовой. Цири глянула вниз и увидела дохлых крыс. Они валялисьповсюду. Мертвые, скрученные в муках грызуны с бледными розовыми лапками.

«Что-то тут не так, — подумала Цири, чувствуя, как ееохватывает ужас. — Что-то тут не так. Бежать отсюда. Бежать как можноскорее!»

Под обвешанным сетями и веревками столбом сидел мужчина вразорванной рубахе и склоненной к плечу головой. В нескольких шагах от неголежал второй. Непохоже было, чтобы они спали. Даже не дрогнули, когда подковыКэльпи зацокали по камням совсем рядом с ними. Цири наклонила голову, проезжаяпод свисающими с веревок лохмами, выделяющими терпкую вонь.

На дверях одной из лачуг красовался крест, начерченный меломили белой краской. Из-под крыши вырывался черный дым. Ребенок продолжалплакать, вдали кто-то кричал, кто-то поблизости кашлял и хрипел. Выла собака.

Цири почувствовала, как по руке что-то ползает. Взглянула.Рука, словно тмином, была усеяна черными запятыми блох.

Цири взвизгнула во весь голос. Сотрясаясь от ужаса иотвращения, начала отряхиваться и резко размахивать руками. Испуганная Кэльпирванулась с места в галоп. Цири чуть не свалилась. Сжимая бока кобылы бедрами,она обеими руками прочесывала и трепала волосы, отряхивала курточку и рубашку.Кэльпи галопом влетела в затянутою дымом улочку. Цири вскрикнула от ужаса.

Она ехала сквозь ад, сквозь преисподнюю, сквозьнаикошмарнейший из кошмаров. Между домами, помеченными белыми крестами. Междутлеющими кучами тряпья. Между мертвыми, лежащими поодиночке, и теми, что лежаликучами, один на другом. И между живыми — оборванными полуголыми привидениями сзапавшими от боли щеками, ползающими в дерьме, кричащими на языке, которого онане понимала, протягивающими к ней исхудавшие, покрытые ужасными кровавымикоростами руки.

Бежать! Бежать отсюда!

Даже в черном небытии архипелага мест и времен Цири ещедолго чувствовала тот дым и смрад.

* * *

Следующее место тоже было портом. Здесь тоже были сваи, былукрепленный бревнами канал, на канале коги, баркасы, шхуны, лодки, а над нимилес мачт. Но здесь, в этом месте, над мачтами весело покрикивали чайки, а пахлознакомо и привычно: мокрым деревом, смолой, морем и рыбой во всех трех основныхвариантах: свежей, несвежей и копченой.

На палубах ближайшей коги ругались двое мужчин, стараясьперекричать друг друга возбужденными голосами. Она понимала, что они говорят.Речь шла о цене на сельдь.

Неподалеку была таверна, из ее раскрытых дверей вырываласьзатхлая вонь и запах пива, слышались голоса, звон, смех. Кто-то орал гнуснуюпесенку, все время одну и ту же строфу.

Limed, v'ard t'elaine arse

Aen a meath a'il aen sparse!

Она поняла, где оказалась. Еще прежде, чем прочла на корменазвание одного их галеасов: «Evall Muire» и порт приписки:

«Baccala». Да, она знала, куда попала.

В Нильфгаард.

Она сбежала раньше, чем кто-либо обратил на нее особоевнимание.