Наследник - Гэри Дженнингс

— Вы хотите сказать, что собираетесь постричься в монахини?

— Да, и сейчас как раз веду переговоры с приорессой обители сестёр милосердия.

— Нет!

— Простите, сеньор?

— Я хотел сказать, что вы не должны уходить в монастырь. В жизни так много интересного...

— Не думаю, чтобы в миру, в замужестве, я обрела такое духовное богатство, как в святой обители.

Я чуть было не выпалил, что стихи и пьесы лучше писать вне монастырских стен, но вовремя прикусил язык. Не следовало показывать, что я столько всего о ней знаю. Саморазоблачение ничего бы мне не дало, а сейчас я, по крайней мере, узнал, что Елена не замужем. Однако нельзя было демонстрировать, что эта новость меня обрадовала. Так или иначе, Елена оставалась девицей из знатной испанской фамилии. Мало кто в Новой Испании мог сравниться с ней по благородству происхождения, и среди тех немногих, кто мог считаться ей ровней, был и Луис. Интуиция, однако, подсказывала мне, что эта девушка скорее и впрямь уйдёт в монастырь, чем станет его женой.

Тут Елена снова вперила в меня взгляд, и сердце моё отчаянно забилось.

— Сеньор, я не знаю, что заставило вас рисковать жизнью ради моего спасения, но по причинам, ведомым лишь вам да Всевышнему, я не похищена и жива. Уверяю вас, мой дядя вице-король будет вам весьма благодарен.

Дон Диего Велес был назначен вице-королём год назад, когда я находился в Севилье. Мне было известно, что Рамон де Альва тесно связан не только с Луисом, но и с доном Диего. Поскольку я прекрасно знал, как покупались и продавались должности в Новой Испании, было бы логично предположить, что дон Диего тоже замешан в афере с туннелем. Но если так, отомстив де Альве и Луису, я неизбежно нанесу удар и по Елене тоже.

— Вы что-то помрачнели. — Она заметила угрюмое выражение моего лица. — Наверное, боль усилилась?

— Нет, сеньорита. Просто я вспомнил друга, с которым расстался, и ощутил печаль.

Она понимающе улыбнулась.

— Ясно. Вы оставили в родной Испании часть своей жизни. Но надеюсь, вы, подобно столь многим мужчинам, отплывающим в колонии, не оставили там женщину с разбитым сердцем.

— Уверяю вас, сеньорита, если чьё сердце и разрывается, то только моё.

— Полагаю, мы уже можем считаться друзьями и обходиться без титулов. Достаточно просто имён. Меня, как вы уже знаете, зовут Елена.

¡Ay de mi! Я с радостью отдал бы всё золото христианского мира за возможность признаться в том, что меня зовут Кристо Бастард и что я полюбил её с первого взгляда в тот самый день, когда почти двенадцать лет назад увидел на улице Веракруса. Но нет, я не открыл Елене тайну, и она думала, что на гасиенду знакомого плантатора везла дона Карлоса, молодого идальго.

Прежде чем я смог снова отправиться в дорогу, мне пришлось несколько дней проваляться на гасиенде, и всё это время Елена вместе с женой тамошнего управляющего ухаживали за мной.

Первый восторг, испытанный при нашей неожиданной встрече, прошёл; я поскучнел и помрачнел. Девушка искренне считала, что причиной тому рана, и, в общем-то, была права, хотя и не подозревала, что рана, мучившая меня, была сердечной. Я прибыл в Новую Испанию ради возмездия и, пока не увидел Елену, не задумывался ни о том, каким образом моё мщение может сказаться на ней, ни о том, что она может побудить меня свернуть с избранного пути.

За те дни, пока Елена ухаживала за мной, мы с ней заметно сблизились.

К возмущению жены управляющего, она, пока я валялся в лихорадке, настояла на праве собственноручно прикладывать охладительные компрессы к моему лбу и обнажённой груди. А когда я был пусть и слаб, но уже в сознании, Елена сидела рядом с моей постелью и читала мне стихи. Ни одна незамужняя девушка из хорошей семьи не стала бы делать ни того ни другого.

Я понимал, что наше сближение вряд ли останется незамеченным женой управляющего и, если та сообщит вице-королю, что раненый спаситель оказывает излишнее внимание его племяннице, дону Диего это может не понравиться. И тогда он, вместо того чтобы славить меня как героя, постарается вызнать всю мою подноготную, на каковом поприще его поджидает множество любопытных открытий. Впрочем, возможно, вице-король и не углядит в лёгком флирте племянницы с человеком, рисковавшим ради неё жизнью, ничего предосудительного, но ведь есть ещё и Луис. Его ревность может поставить мою легенду под угрозу ещё вернее.

Словом, как ни печально, но по всему получалось, что из моей любви к Елене для нас обоих не может выйти ничего хорошего.

В конце концов я решил положить нашей дружбе конец, да таким образом, чтобы не оставить никаких шансов на возобновление. В этом мне должен был послужить мой лживый язык lépero.

— Елена, — обратился к ней я, когда она, не доверив это служанке, сама принесла мне обед, — есть некое обстоятельство, которое тяготит мою совесть...

— В чём дело, Карлос? Неужели вы хотите признаться, что я совсем извела вас стихами, которые читаю вам на ночь?

— Лучше вас их не смог бы читать и ангел, — отозвался я, умолчав о том, что узнал в некоторых стихах её собственные, хотя мне очень хотелось похвалить их особо. — Нет, дело совсем в другом. Столько раз побывав на грани смерти — тут и плавание через океан, и нападение пиратов, и лихорадка, — я, ощутив это как предостережение, почувствовал, что должен принять важное решение, не откладывая на потом.

— Ия могу вам в этом помочь?

— Да, я готов прислушаться к вашему совету. Как вы думаете, Елена, следует ли мне вызвать жену и ребёнка сюда прямо сейчас или повременить?

Произнося эту ложь, я намеренно не смотрел в сторону, чтобы меня не выдало выражение лица. Да и её лица в этот момент мне, признаться, видеть не хотелось.

Так вот, не глядя на Елену, я и выложил всю придуманную историю о том, как отправился искать счастья в Новый Свет, оставив дома семью, по которой уже тоскую. А потом, опять же, чтобы избежать разоблачения, сделал вид, будто меня клонит в сон.

На следующий день Елена велела заложить карету и вернулась в Веракрус. Прошёл слух о том, что пираты, разграбив всё, что могли, оставили город, который снова перешёл под контроль алькальда и soldatos. Стало также известно, почему Веракрус оказался для грабителей такой лёгкой добычей. Деньги, выделенные алькальду на нужды обороны города, были разворованы, а когда враг совершил нападение, выяснилось, что у soldatos не хватает пороха, ядер и даже мушкетных пуль. К этому добавились неумелые действия коменданта форта, не сумевшего распознать вовремя чужие корабли и допустившего, чтобы пираты с лёгкостью отрезали гарнизон от города, угнав крепостные шлюпки.

— И алькальд, и комендант оба взяты под стражу, — сообщил мне управляющий гасиендой, перед тем как вместе с Еленой отбыл в Веракрус.