Абсолем - Саша Глейзер

Макс не смотрел на профессора. Он размышлял. Сейчас сыну Софии должно быть восемнадцать лет. По сути, он еще юнец, который не в состоянии разрушить лабораторию, охраняемую всесильной Лигой. Но если не Адриан и не Дино, то кто за всем этим стоит?

— Вы знали, что это Натан Ор уничтожил Дино и преследовал Софию? — спросил Макс.

Иван Корсаков остановился как вкопанный. Он недоверчиво посмотрел на Макса. Выражение лица профессора был красноречивее любого ответа.

— Судя по всему, не знали, — пробормотал Макс и встал.

Старик подошел к нему очень близко:

— Я мало что слышал о Натане с тех пор, как мы перестали работать вместе. Знаю лишь, что он начал работать на Лигу. Впрочем, я этому не удивился, Ор — одна из самых светлых голов, встречавшихся на моём жизненном пути.

Макс кивнул, словно соглашался с каждым словом профессора, и продолжил мысль:

— И эта светлая голова пыталась схватить Софию и её ребёнка, чтобы продолжить свои не менее светлые исследования.

Корсаков никак не отреагировал на язвительность в голосе гостя. Он сокрушенно смотрел перед собой:

— Мы плохо расстались. Я знаю, что Натан был очень зол на меня.

Услышав это замечание, Макс усмехнулся:

— Мягко сказано.

— Но чтобы пойти на такое, это чересчур даже для него. Хотя он всегда казался мне слишком фанатичным по отношению к своему делу. Для него не существовало мира вокруг, он жил исключительно своими исследованиями.

Макс задумчиво смотрел на профессора. Он пытался решить, что ему делать дальше, но терялся в своих мыслях. Иван Корсаков прочувствовал его состояние:

— Всё это дело прошлого, самое лучшее, что мы можем сделать, это забыть обо всем. Никому не будет добра, если мы обнародуем эту историю. Только подумайте, кем предстанет ваша сестра, если люди узнают о том, что она сделала. В глазах всего мира она будет чудовищем, а на Адриана объявят настоящую охоту.

Старик смотрел на Макса с тревогой, он словно ожидал, что Макс сейчас же даст ему обещание забыть обо всём, что узнал. Но они оба знали, что Макс уже принял решение. Штайн пожал плечами, давая понять, что разговаривать здесь не о чем:

— Все зашло слишком далеко, чтобы пустить это на самотёк.

Корсаков почти минуту смотрел на Макса с болезненным блеском в глазах, несколько раз порывался что-то сказать и даже набирал воздух в лёгкие, но каждый раз обрывал себя. Затем старик отвернулся и присел на диван, опустив глаза в пол. Макс задумчиво вышел. Теперь у него не было ни тени сомнения, что Корсаков был с ним откровенен. Он стоял на крыльце, обдуваемый холодным жестким ветром, который безжалостно хлестал по бокам. Серый зимний пейзаж по-прежнему был безрадостен и навевал тоску: бескрайний луг с тёмными проплешинами, голые промёрзшие деревья, окаймлявшие горизонт рваной бахромой, разбитая труднопроходимая дорога, делившая луг на две неравные части… Максу предстояло возвращаться обратно по этому же пути — другого не было, — а промокшие ноги еще не высохли после дороги сюда. Он спустился по ступенькам и направился к дороге. У калитки зачем-то еще раз обернулся и посмотрел на дом. Пронеслась лишняя мысль: здесь София провела последние дни своей жизни. Мысль действительно была ненужной, и Макс постарался быстро выкинуть ее из головы.

Только во флипе он догадался включить манипулятор, который сразу же раскалился от присланных сообщений. Паулюс с гневом вопрошал, где он находится во время занятий; Авакян грозила применить все смертные кары, если он не появится на вечерней тренировке в ангаре; Эмилия скромно интересовалась, всё ли у него в порядке… Макс никому не ответил. Он решил даже не заезжать домой. Он достал из кармана прозрачную карту и, не раздумывая, считал с неё всю информацию. На экране манипулятора тут же высветились адрес, схема, код допуска и необходимые контакты.

Это было лишь одно из многих зданий Лиги, разбросанных по всему миру, но, судя по размерам, главное. Непримечательное по своей архитектуре, из серого неброского камня, но огромное, массивной глыбой нависающее и подавляющее каждого, кто вздумал встать перед ним. Уродливое, отметил про себя Макс. Он насчитал около сорока этажей, но прекрасно понимал, что основная часть этого массивного уродца прячется под землей, как и вся деятельность Лиги спрятана от людских глаз. Он прошёл по широкой белой дороге, ведущей прямо к основному входу в здание. Высокие прозрачные двери из гидрометалла были плотно сомкнуты. Макс приложил к сканеру карту, которую ему дал Борджи. Двери разъехались, и Макса тут же оглушили и поглотили шум и кутерьма, царившие внутри. По огромному холлу носились люди с многочисленными папками и документами; на повышенных тонах спорила группа в белых халатах; к основному лифту быстро, мощно впечатывая в пол каждый шаг, шёл высокий человек в строгом сером костюме, в его руку были вживлены органические наручники, соединяющие его с небольшим кейсом. С ним было несколько сопровождающих, которые ни на секунду не умолкали и что-то по очереди ему сообщали. Лифт открылся, забрав с собой эту группу, предварительно выплюнув другую, не менее колоритную. Во главе неё был какой-то старик в белом халате и прозрачной оргмаске, державший на вытянутых руках две колбы с мутным раствором. Его сопровождали два лаборанта. Когда они пронеслись мимо Макса, он поморщился от жуткой вони, распространявшейся из колб. Никто, кроме него, не обратил внимания на запах. Макс нашёл взглядом охранника и подошёл к нему.

— Мне нужен сектор L6, как туда попасть?

Высокий детина смерил его строгим взглядом и проговорил неожиданно тонким голосом:

— Могу я взглянуть на ваш код доступа?

Макс протянул манипулятор, и охранник считал его код. Удостоверившись, что всё в порядке, он проговорил:

— Вам нужно спуститься на минус тридцатый этаж. У лифта дежурит каргус, он доставит вас куда надо.

Макс поблагодарил и пошёл к лифту. Пока он ждал, к нему присоединились еще человек пять. Двое в белых халатах обсуждали реакцию на опытный образец лебрии последнего поколения. Судя по их разговору, она была еще крайне нестабильна. Вначале лифт остановился на минус десятом, затем на минус семнадцатом, потом на минус двадцать девятом этаже — там и вышли лаборанты, хающие лебрию. И тут мимо лифта пронеслась женщина. Несмотря на жёлтые лабораторные очки, скрывавшие пол-лица, Макс узнал ее. Двери лифта уже практически сомкнулись, но Макс успел выставить ногу. Створки тут же разъехались, и Макс выскочил из лифта:

— Лора!

Женщина, успевшая удалиться метров на десять, остановилась как вкопанная. Она развернулась на каблуках и недоверчиво посмотрела на Макса. Удостоверившись, что ей не почудилось, она медленно пошла ему навстречу. На ходу она подняла очки, зацепив их на голове как ободок. По ее лицу расплылась улыбка, обнажившая прекрасные жемчужные зубки. Но Макс залюбовался не ее улыбкой, а чувственными полными губами, подчеркнутыми сочной красной помадой. До сих пор это был единственный вид косметики, которым она пользовалась. А большего ей и не нужно было.