Счастливые сестры Тосканы - Лори Спилман

– Я уговорю бабушку простить сестру. Она должна вернуться вместе со мной в Италию и помириться с Поппи, пока еще…

Пока еще не слишком поздно.

Два дня спустя, в понедельник, когда первые лучи рассвета только-только начинают подкрашивать горизонт, мы с кузиной ставим у двери свои чемоданы.

Рико направляет объектив «лейки» на Поппи, Люси и меня и как минимум в пятый раз спрашивает:

– Вы уверены, что должны уехать?

– Ты же знаешь: мы ненадолго, – отвечает Люси и строит рожи перед фотоаппаратом. – Я только разобью сердца родителям известием о Софии, а Эмили найдет, кому сдать свою квартирку. Мигом обернемся.

Мы не стали посвящать их в свой план. Шансов на то, что удастся привезти сюда бабушку для воссоединения сестер, слишком мало, так что ни к чему понапрасну обнадеживать Поппи.

– Счастливого пути, девочки, – говорит тетя и сует каждой из нас в сумочку по монетке. – И не забывайте делиться своим светом с этим миром. Не стоит себя недооценивать, ваш свет может быть очень важен для того, кто живет среди туч.

– Ой, хватит уже наставлений! – стонет Люси. – Мы скоро вернемся, ты и глазом моргнуть не успеешь. – Она подмигивает Поппи. – Так что ловите момент, голубки, пока есть возможность побыть вдвоем. Шучу.

Тетя хохочет и крепко обнимает Люси:

– Лучана, ты бесподобна! – Она смотрит на меня, и лицо у нее становится серьезным. – Эмилия, так ты поговоришь с Розой? Скажешь ей, что я сожалею о том, что все так вышло?

Я целую ее в щеку:

– Можешь не сомневаться.

Рико расставляет руки для объятий. Он определенно набрался сил, но все еще слишком худой.

– Auf Wiedersehen, meine schöne Enkelin, – произносит Рико на своем родном языке, а потом отстраняется и со слезами на глазах гладит меня по щеке. – Ich liebe dich.

Перевод не требуется, я и так все понимаю по глазам.

– И я тоже тебя люблю.

Мы с Люси идем в конец улицы, где нас ждет одинокое такси. Водитель курит, облокотившись на капот. Увидев нас, он щелчком отбрасывает окурок и открывает багажник. Пока Люси помогает загрузить наши чемоданы, я поворачиваюсь к маленькому розовому зданию, где находится пекарня. Поппи и Рико стоят возле ворот, и наступающий рассвет окрашивает их фигуры в лиловый цвет.

Я в последний раз машу им рукой и кричу, в надежде, что они меня услышат:

– Я люблю вас!

Рико одной рукой обнимает Поппи за плечи, а она промокает глаза носовым платком. Рико наклоняется и нежно целует ее в щеку. Он что-то ей говорит, и я даже отсюда слышу тетин смех.

Любовь, абсолютно в каждом своем проявлении, превращает мир из черно-белого карандашного рисунка в бесподобную, написанную яркими красками картину.

Самолет на Нью-Йорк набит под завязку. Я ставлю сумку под сиденье впереди и все думаю о тете и Рико. Мне посчастливилось стать свидетельницей их любви. Будут ли и в моей жизни такие же отношения?

Почесываю шею и мысленно представляю мужчину, который любит меня и готов ждать, когда я вернусь после миссии в Италии, и не важно, сколько времени это займет. Этот мужчина заставляет меня смеяться и всячески поддерживает, рядом с ним я делаюсь лучше. И я не сомневаюсь, что он с радостью станет героем моей последней главы, когда я буду старой, больной и совсем седой.

Я достаю смартфон и отправляю Мэтту эсэмэску:

Делаю глубокий вдох.

Представляю свое будущее с Мэттом. Поппи уже, увы, недолго осталось, а потом я вернусь в Штаты. Бенсонхёрст станет моим миром. Навсегда. Не знаю почему, но на меня вдруг накатывает тоска. Моя привычная жизнь – работа в пекарне, просмотры сериалов с Мэттом – теперь кажется удушающе скучной. Я пытаюсь убедить себя в том, что после стольких приключений это нормально. Я перестроюсь и очень скоро стану жить так, будто никогда и не уезжала из Бруклина.

Закидываю смартфон обратно в сумку. По проходу движется молодой бортпроводник и разливает напитки. Он как раз добрался до нас.

Люси опускает столик.

– Пока ты писала сообщение, я заказала тебе содовую.

– Danke schön, – почему-то по-немецки благодарю я.

Она вскрывает пакет с солеными крендельками.

– Так ты и правда по-немецки разговариваешь? Мне показалось, ты поняла, что именно утром Рико сказал тебе на прощание.

Я беру кренделек у нее из пакета.

– Ну да, в целом поняла. Вообще-то, я два года учила немецкий в колледже.

Люси закатывает глаза:

– Моя кузина – эрудит. Ну и о чем он говорил?

– Он сказал: «До свидания, моя прекрасная… кто-то там. Я тебя люблю». – Я улыбаюсь. – Надо будет посмотреть в словаре, как переводится слово «Enkelin».

Люси смеется:

– Скажите, пожалуйста, как романтично! Похоже, старина Рико запал на нашу Эмили.

Бортпроводник ставит на поднос Люси диетическую колу, смотрит на меня и говорит:

– Внучка.

– Что, простите?

– «Enkelin» – это по-немецки «внучка».

Время как будто замедляется. Меня захлестывает горячая волна.

– Ха! Тоже мне полиглот! – торжествует Люси. – Самых элементарных слов не знаешь!

Бруклин

На станцию метро «Кингс-Хайвей» в Бенсонхёрсте мы прибываем около четырех дня. И на меня сразу набрасываются запахи и звуки, на которые я раньше не обращала внимания. Сигналят машины. Грохочет мусоровоз. Где-то вдалеке тарахтит отбойный молоток. Так хочется вдохнуть аромат моря, услышать звон колоколов и ощутить в своей руке теплую руку Поппи.

Когда подходим к углу Семьдесят второй улицы, ноябрьское небо становится похоже на синевато-серый шифер. Впереди возникает дом из красного кирпича, и у меня сводит живот. Такое чувство, будто весь прошедший месяц исчез без следа и я вернулась в свою прежнюю жизнь. Только теперь я знаю, что где-то есть совершенно другой мир.

Люси поправляет сумку на плече:

– Удачно тебе поговорить с Розой.

– Спасибо, – благодарю я. – А тебе рассказать родителям о Софии.

Она кивает и втягивает воздух сквозь зубы:

– Старушка Кэрол кирпичами обделается, как узнает.

Бедная кузина! Больше всего на свете она хочет получить одобрение родителей. Но разве все мы хотим не того же?

– Я могу пойти с тобой, так сказать, для моральной поддержки.