Сто голосов - Скотт Макконнелл

Вы помните Фрэнка О’Коннора?

Однажды я, кажется, видела его. Когда я была у нее, то видела только тетю. Его не было с нами; он занимался своей живописью.

Что вам запомнилось из ваших визитов в дом Айн Рэнд?

O, она была очень добра ко мне! Я жила в паре кварталов от нее, и она всегда вызывала для меня такси, даже если было еще не очень поздно. Она не хотела, чтобы я возвращалась одна и пешком. Она ощущала ответственность за меня. Я сохранила о ней добрую память. Она дарила мне подарки и хорошо обращалась с мной.

Я очень мало разговаривала с Айн Рэнд. Так что ничего особенного она мне не говорила. Она была просто добра ко мне, но в отношении объективизма, признаюсь, ничего вам сказать не могу.

Давайте ненадолго вспомним оставшихся в России родственников вашей матери. Что вы помните о них? Например, чем занималась ваша бабушка?

Наверно, она была домохозяйкой, потому что у нее было три дочери. Но я знаю, что, когда моя мама плакала, она могла нажать кнопку, и ей приносили платок! Они были очень богатыми людьми и жили на главной улице Ленинграда [на Невском проспекте].

Моя мать училась в России и получила диплом врача, и ее отец собирался премировать дочь поездкой в Европу. Она была всем обязана отцу. Он был врачом. И она приехала в Европу, потому что у нее был диплом. Сперва она поехала в Германию, в берлинский Институт Роберта Коха. А потом перебралась в Париж, в Пастеровский институт.

У меня есть фотография моих деда и бабушки. Я их не знала. Наверно, моя мама привезла это фото из России.

Ваша мать когда-либо возвращалась в Россию?

Нет, никогда. И когда умер ее отец, кто-то сказал моему папе: «Ты любишь свою жену?» Он сказал: «Да», и тогда ему сказали, чтобы он не отпускал ее на похороны в СССР, потому что она может не вернуться назад.

Роджер Саламон является кузеном Айн Рэнд. Он внук Сары Липски, одной из чикагских родственников, пригласивших мисс Рэнд в Америку в 1926 году.

Дата интервью: 5 июля 1996 года.

Скотт Макконнелл: Есть ли у вас книги Айн Рэнд?

Роджер Саламон: У нас хранятся три книги с ее посвящениями, одно из которых, в частности, я считаю чрезвычайно ядовитым. Она сделала его в первой опубликованной ею книге, Мы живые. На фронтисписе Айн написала: «Саре Сатрин, с глубокой благодарностью за избавление меня от описанной в этой книге разновидности ада, Айн Рэнд 4/2/1936».

Моя бабушка, Сара Сатрин [1885–1971], получала от Айн каждую опубликованную ею книгу. К несчастью, у меня остались только три.

Айн никогда не забывала тех, кто вызвал ее сюда. Она не считала, что на ней лежит какой-то долг; это было не в ее стиле, однако она ничего не забывала. В подаренном нам издании Источника она написала: «Саре и Солу, с любовью и благодарностью, Айн Рэнд, 30 ноября 1943». В Атланте она написала: «Саре Липски, с искренней благодарностью, Айн 11/6/57». Сара Липски — это моя бабушка. Сперва она носила фамилию Сатрин, а потом Липски. До этого она была замужем дважды, сперва за моим дедом Гарри Колльером, вторым мужем ее был Джо Липтон. Потом она вышла за Сола Липски. Она была красивой, богато одаренной, полной энергии и жизненной силы, яркой и талантливой женщиной.

Моя мать, Беатрис Колльер, перепечатывала ранние рукописи Айн. На этом большом фамильном снимке она находится рядом с Бартом Стоуном. Айн не слишком хорошо владела английским языком, хотя получила хорошее образование. В России они пользовались услугами частных учителей. Моя мать говорила, что вначале помогала Айн в этом отношении. Однажды она сказала мне: «Когда Айн приехала сюда, я печатала ее рукописи».

Моя бабушка и Айн переписывались. Они дружили. Моя мать писала ей письма от случая к случаю… Не думаю, чтобы они хранили эти письма, но переписывались постоянно. В те годы никто не звонил другим по телефону, как это делается сейчас.

Что Сара Липски говорила об Айн Рэнд?

Она любила Айн. Я думаю, потому, что они волновались за нее после того как вызвали ее сюда — до тех пор, пока она не научилась говорить, одеваться, вести себя соответствующим образом. В известной мере они ощущали ответственность за нее.

Моя бабушка гордилась ею, потому что она успела сделаться знаменитостью, но никогда не говорила, что Айн ей чем-то обязана, она всегда видела в Айн прежде всего кузину и родственницу.

Когда ваша бабушка познакомилась с мисс Рэнд, она проживала в отеле «Купер-Карлтон», бульвар Гайд-парк, 53-я стрит, Чикаго. Мисс Рэнд остановилась у нее.

Это был отель квартирного типа. Ничего особенного. Встроенные в стену кровати и спальня. Открываешь две двери, отодвигаешь мебель и видишь приставленную к стене вертикально кровать. Так называемая кровать Мерфи. Квартира бабушки состояла из двух комнат и кухни. Не думаю, чтобы кто-то из родственников, кроме Барта и Эстер Стоунов, связанных с бабушкой, имел какое-то отношение к ней, да, и еще моя мать, разумеется. Мне кажется, что она дружила с Айн. Они всегда хорошо ладили. И поскольку мама с самого начала помогала ей, это образовало связь, которая просто так не возникнет.

Когда вы познакомились с мисс Рэнд?

Когда она была в Чикаго, где давала лекцию в Маккормик-плейс 29 сентября 1963 года, a потом — когда умер Барт, и она приехала на похороны. Она была в очень близких отношениях с Бартом и Эстер, с которыми поддерживала связь. Она не относилась к числу теплых и дружелюбных людей. Бывает, что ты садишься однажды рядом с человеком, и между вами мгновенно образуется контакт. С Айн такого не было.

У меня хранится буклет, из тех, которые, наверно, раздавали на той лекции: «Письмо от Айн Рэнд, автора Источника», с ее портретом, на котором ее волосы совсем по-мальчишески зачесаны набок. Последний абзац гласит: «Каждому читателю, который обладает интеллектом, достаточным для того, чтобы понять Источник, честностью, позволяющей полюбить его, и отвагой для того, чтобы говорить о нем; всем вам не в общем, но в отдельности, лично и индивидуально, я говорю спасибо». Такой и была Айн Рэнд.

Я не во всем соглашалась с ней. Мне кажется, что она влюбилась в капитализм, не могла не полюбить его после того, что произошло в России. Лекция мне понравилась, было очень интересно.

Как реагировала на нее аудитория?

O, ее принимали очень хорошо.

Дэниел Саттон — сын Мими Саттон, племянницы Фрэнка O’Коннора.

Даты интервью: 6 и 7 августа 1996 года.

Скотт Макконнелл: Какое самое сильное впечатление осталось у вас от Айн Рэнд?

Дэниел Саттон: Их было два. Первое я испытал примерно в возрасте десяти-двенадцати лет, вскоре после того, как прочитал роман Атлант расправил плечи. На самом деле в первый раз я встретился с Айн в поезде. Железная дорога завораживала меня, и она устроила мне экскурсию по дизельному локомотиву на станции «Юнион» в Чикаго. Мы прошли через весь поезд насквозь, и оказалось, что она очень много знает о нем, прямо как инженер-железнодорожник. Она приезжала к моим маме и папе, и мы встречались перед обедом. Очевидно, у нее сохранились какие-то контакты с железнодорожниками после написания Атланта. Для меня позвонили в колокола, и это составило одно из самых глубоких впечатлений в моей жизни.