Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Этот аргумент прозвучал очень красноречиво и решил исход дела, но уже в следующем 52 г. н. э. северные гунны, которых не смутил этот отказ, отправили новое посольство с предложением о мире. Более того, на этот раз гуннское посольство в доказательство своих мирных намерений привезло с собой большое количество лошадей и изделий из меха. Интересно отметить, что помимо просьбы о мире гунны попросили несколько китайских музыкальных инструментов, поскольку те, которые были у них, износились. Вопрос снова был вынесен на рассмотрение Большого совета, но в этом случае наиболее высокопоставленные советники оказались настроены менее воинственно.

Один из авторитетных камергеров заметил: «Тот факт, что северные гунны так стремятся к миру, показывает, что они наверняка находятся в отчаянном положении. В то же время союз с южными гуннами приносит нам очень мало реальной пользы, и было бы правильно не разрывать все связи с северными гуннами, поскольку в будущем они могут нам понадобиться».

Последовав этому совету, император принял преподнесенную ему «дань» и отправил назад подарки, по ценности не уступавшие гуннской дани. Среди подарков были и музыкальные инструменты, которые так хотели получить гунны. Помимо этих подарков император послал также гуннам длинный документ, приказывающий им отныне относиться к Поднебесной империи с уважением и почтением.

На тот момент гуннам пришлось молча проглотить это нравоучение, но по прошествии нескольких лет, в течение которых державы изредка обменивались посольствами, гунны стали гораздо менее подобострастны в отношении Китая и китайского императора. Это стало особенно заметно после 61 г., когда гунны завершили завоевание Кашгарии и, следовательно, снова стали большой и значимой империей. В 64 г. гунны потребовали права приезжать и торговать в некоторых китайских городах, расположенных вблизи северо-западной границы Китая. Китайские власти с готовностью дали им эти привилегии в надежде, что установление торговых отношений с гуннами поможет покончить с их старой привычкой получать то, что они хотят, с помощью набегов.

Однако вскоре эти надежды были грубо обмануты. Большие банды гуннов снова начали появляться на северной границе с намерением разворовать все, до чего дотягивались их руки. Южные гунны по-прежнему служили буфером для Северного и Северо-Восточного Китая, и в некоторых случаях они отгоняли банды северян, намеревавшиеся пробиться в Китай, но на северо-западе – в Дуньхуане и окрестных районах – у китайцев не было такого буфера, и потому они страдали. В летописях указано, что в 65 г. гунны предприняли необычно большое число набегов, в ходе которых сожгли много городов, захватили или убили их жителей. В этом и следующих годах китайским городам, окруженным стенами, часто приходилось держать ворота на замке даже в течение дня, чтобы внезапное нападение не застало их врасплох, и эти запертые ворота на время парализовали коммерческую жизнь всего региона.

Если бы на троне по-прежнему сидел осторожный Гуан У-ди, сомнительно, чтобы эти гуннские набеги могли спровоцировать китайцев на попытку какой-то широкомасштабной контратаки. Но Гуан У-ди почил в 58 г., и трон занял его сын, блистательный император Мин-ди. Мин-ди был очень способным энергичным человеком. Он чувствовал горькую обиду от мысли, что набеги гуннов останутся безнаказанными. К тому моменту, когда он взошел на трон, императорская власть надежно укрепилась на всей территории Китая, и империя снова была в состоянии броситься в бурное море войны. Более того, если его отец и предшественник мало интересовался Центральной Азией, то Мин-ди придавал большое значение тому, что происходило в этом регионе. Это подтверждается тем фактом, что именно во время его царствования и под его патронажем в Поднебесной империи был официально признан буддизм.

Традиционно считается, что официальное появление буддизма в Китае произошло между 65 и 71 гг. и стало результатом видения Мин-ди. Императору явился образ золотого человека, излучающего сияние. Государственные советники подумали, что «золотой человек» в этом видении соответствует «богу» Западного края, известному как Будда. Вскоре после этого император отправил на запад эмиссаров, чтобы те привезли ему буддийские изображения и книги. Несмотря на то что эта история описана в официальных анналах Поздней династии Хань, ее достоверность подвергалась сомнению со стороны некоторых современных ученых. Однако сколько бы мы ни сомневались в истории о видении Мин-ди, нет никаких сомнений, что именно во время его царствования буддизм впервые получил серьезное распространение в Поднебесной империи.

Особенно важно отметить, что буддийские миссионеры, впервые появившиеся в Китае, пришли через Кашгарию, и весьма вероятно, что истории, которые они рассказывали о ситуации в западных землях, заново пробудили интерес китайцев к тому, что происходит в этом регионе. Как бы то ни было, известно, что вскоре после прихода буддийских миссионеров с запада Китай снова сделал решительную попытку сокрушить державу гуннов и в то же время восстановить свою власть над многочисленными кашгарскими царствами.

Учитывая сложность этой темы, будет лучше для начала очертить различные этапы борьбы между китайцами и северными гуннами за верховенство в Центральной Азии. Не менее трех раз императоры Поздней династии Хань предпринимали крупные кампании с целью ослабить или уничтожить гуннов и включить Кашгарию в состав Поднебесной империи. Первая из таких кампаний состоялась в 73–74 гг., вторая – в 89–91 гг., а третья продлилась с 119 по 127 г.

Каждая из этих кампаний была в высшей степени успешной. Гунны неизменно терпели унизительное поражение, и мелкие кашгарские царьки были вынуждены признать верховенство Китая. Но каждый раз после более или менее длительного периода господства китайцы теряли большую часть плодов своей победы в основном из-за бездарного и неумелого управления делами своих колоний. Каждый раз гунны были сильно ослаблены, но не уничтожены, и каждый раз после более или менее длительной передышки им удавалось восстановить какую-то часть своей военной мощи, достаточную как минимум для того, чтобы снова стать угрозой для китайцев. В конце концов не китайцы, а сяньби раз и навсегда оттеснили гуннов далеко на запад и навсегда покончили с их мечтой о возрождении империи на Дальнем Востоке.

Теперь после этого предварительного обзора мы можем перейти к подробному обсуждению первой фазы, а именно кампании 73–74 гг. Несмотря на то что сами военные действия начались только в 73 г., подготовкой к этой кампании Китай занялся задолго до этого, и в 72 г. некоторые военачальники уже были на границе, чтобы они и их войска могли освоиться с ландшафтом и природой земли, по которой им предстояло идти.

В начале 73 г. все было готово, и масштабное наступление на гуннов началось. Было решено, что четыре отдельные китайские армии, каждая численностью более 10 тысяч человек, должны одновременно броситься на врага. Предполагалось, что две из этих армий должны идти с севера Китая через территорию южных гуннов, чтобы ударить по Северной гуннской империи с юго-запада. В третьей армии, помимо обычных китайских солдат, имелось некоторое количество воинов из племен ухуань и сяньби, поскольку считалось, что эти «варвары» могут быть особенно полезны в боях с северными гуннами. Командующим еще одной армией был назначен Дсы Юн, человек, долгое время служивший на северо-восточной границе Китая и имевший прямое отношение к стимулированию и организации более ранних нападений ухуаней и сяньби на гуннов. К сожалению, его поставили командовать вспомогательной армией, состоявшей из южных гуннов, а не той, куда входили ухуани и сяньби, знакомые ему гораздо лучше. Но что еще хуже, Дсы Юн должен был взаимодействовать с главным командующим южных гуннов – человеком, с которым он лично состоял в плохих отношениях.