Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Некоторые члены посольства сказали, что это нужно обсудить со вторым главой экспедиции, но Бань Чао сразу же отклонил это предложение. «Наша удача или неудача, – сказал он, – зависит от быстроты действий. Мой товарищ – педантичный чиновник. Если он узнает про наш план, то очень испугается и станет тянуть время. Слухи о нашем плане просочатся наружу, и наши шансы на внезапное нападение будут уничтожены».

Воодушевленные красноречием Бань Чао и вином, 36 членов посольства в конце концов решили рискнуть жизнью и напасть на гуннский лагерь, хотя было известно, что численность гуннов превышает их в несколько раз. Воспользовавшись темнотой, небольшой отряд бесшумно выбрался из города и вскоре оказался вблизи гуннского лагеря.

Вместо того чтобы задействовать всех своих людей, Бань Чао поставил десятерых позади лагеря гуннов. Каждому из них он дал военный барабан и приказал, как только будет дан сигнал, начать производить как можно больше шума в надежде, что гунны подумают, будто прибыла большая китайская армия. Оставшиеся 26 человек, вооруженные самострелами, подобрались к гуннскому лагерю спереди и залегли в ожидании сигнала атаки. Сам Бань Чао подкрался еще дальше вперед, и в конце концов ему удалось поджечь одну из гуннских палаток. К счастью, дул сильный ветер, и вскоре весь лагерь запылал огнем.

Как только вспыхнуло пламя, китайские воины, стоявшие сзади, начали бешено бить в барабаны, а те, что прятались спереди, выпустив стрелы из самострелов, бросились в рукопашный бой. Для гуннов все это стало полной неожиданностью. Придя в ужас от пожара и вообразив, что они со всех сторон окружены большой вражеской армией, гунны думали только о том, как спастись. Гуннский командующий и тридцать его командиров были убиты, и более сотни солдат погибли в огне.

На следующее утро Бань Чао послал царю Шаньшаня голову гуннского командующего как деликатное напоминание, что ему будет лучше повторить клятву верности императору Поднебесной. Испуганный монарх понял намек, поклялся в вечной верности и тут же отправил к китайскому двору одного из своих сыновей в качестве заложника.

Сначала могло показаться, что проблема может возникнуть от того, что товарищ Бань Чао не был поставлен в известность о нападении, пока все не закончилось, поскольку этот человек был завистлив и имел при дворе могущественных друзей. Но после того как Бань Чао наговорил ему массу лестных слов и поклялся, что не станет присваивать себе все плоды успеха, проблема разрешилась сама собой. В действительности император Китая и его двор были так довольны подвигом Бань Чао, что решили в том же 73 г. отправить его еще дальше в Кашгарию, чтобы он смог заключить договоры с другими мелкими государствами Западного региона. На этот раз он один был ответственным за экспедицию, и ему не мешал товарищ того же ранга. Кроме того, Бань Чао предложили гораздо более многочисленный эскорт, но он настоял, что снова возьмет с собой только 36 человек – на том основании, что более крупным отрядом труднее управлять.

В то время государства Северной Кашгарии находились в слишком сильной зависимости от гуннов, чтобы у Бань Чао был какой-нибудь шанс на успех в этом регионе, поэтому он мудро решил идти в Южную Кашгарию и там начать переговоры в первую очередь с царем Хотана. Не будем забывать, что, хотя в этот период Хотан являлся вассалом гуннского царства, монарх этого маленького государства был исключительно активным и энергичным человеком и превратил Хотан в самый важный центр в южной части Таримского бассейна. С учетом сложившейся ситуации Бань Чао надеялся, что он сможет пошатнуть зависимость хотанцев от гуннов, не втягиваясь в активные военные действия, к которым он из-за малочисленности своих сил был абсолютно не готов. Однако вскоре он обнаружил, что перед ним стояло множество трудностей. Гунны держали в Хотане постоянного представителя, и этот человек по-прежнему пользовался большим влиянием. Но еще хуже, что главный местный колдун или «верховный жрец» был решительно настроен в пользу гуннов и против китайцев. По этой причине неудивительно, что царь Хотана оказал Бань Чао и его маленькому отряду довольно холодный прием.

Через несколько дней верховный жрец, желая еще больше смутить китайских послов, сказал царю, что боги разгневались, поскольку он принял китайцев, и теперь, чтобы успокоить их гнев, нужно принести им в жертву именно ту лошадь, на которой имел обыкновение ездить Бань Чао. Царь, желая умилостивить богов, но не порывать с китайцами окончательно, отправил к Бань Чао гонца с просьбой подарить ему эту лошадь, чтобы на празднике ее можно было принести в жертву богам.

Бань Чао прекрасно знал, какую интригу затеял колдун, и сразу же решил действовать. Он очень вежливо ответил гонцу, что будет рад отдать свою лошадь для жертвоприношения, но только если верховный жрец лично явится и укажет ему нужную лошадь. Верховный жрец с готовностью согласился, желая продемонстрировать свою власть, и вскоре приехал в китайский лагерь, после чего Бань Чао немедленно схватил злосчастного колдуна и отрубил ему голову. Отрубленную голову он отправил царю в качестве «подарка».

Царь был так потрясен отвагой китайского посла, что вместо того чтобы наказать Бань Чао за дерзость, решил окончательно порвать с гуннами. В скором времени хотанцы убили гуннского представителя и присягнули на верность Поднебесной империи. Нет сомнения, что такой смене покровителей во многом способствовало то, что царь и его придворные, заявив о своей лояльности китайцам, получили от Бань Чао щедрые подарки.

Бань Чао оставался в Хотане еще несколько месяцев, но в начале следующего 74 г. он решительно двинулся на северо-запад и завладел Кашгаром. Незадолго до этого царь Кучи, который сам был вассалом гуннов, пришел в Кашгар и, свергнув местного правителя, посадил на трон Кашгара знатного человека из Кучи по имени Даути. Поскольку Даути был предан Куче и гуннам, Бань Чао понимал, что, пока Даути остается на троне, ему будет очень трудно склонить Кашгар на сторону Китая.

Не смутившись этими трудностями, Бань Чао со своим маленьким отрядом двинулся на северо-запад и в скором времени оказался неподалеку от цели. Однако вместо того, чтобы самому идти прямо ко двору недружественного правителя, Бань Чао приказал одному из своих военачальников ехать в Кашгар и требовать от царя официально присягнуть на верность Китаю. Наряду с этим формальным приказом Бань Чао шепнул своему подчиненному, что его требование почти наверняка будет отвергнуто, но во время аудиенции появится возможность схватить самого царя. «Не забудь, – добавил он, – что царь Даути не местный, и большинство обитателей Кашгара далеки от преданности ему. Поэтому тебе будет не очень сложно схватить царя».

Посланец Бань Чао поскакал к царю. Когда он явился перед Даути, тот надменно отказался даже рассматривать вопрос о подчинении Китаю, но, увидев, что его сопровождают всего два человека, не стал особенно беспокоиться о своей личной безопасности и позволил китайскому военачальнику и его людям приблизиться к себе. Аудиенция уже подходила к концу, когда китайский военачальник и его люди внезапно набросились на царя и связали его веревками. Придворные, присутствовавшие на аудиенции, были так ошарашены их бесстрашными действиями, что выбежали из комнаты, даже не попытавшись прийти на помощь своему монарху.