Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман

а перевели в тюрьму, поскольку, хотя Калифорния и признавала смертную казнь в принципе, но в то время в штате никого не казнили. Кемпер показал себя спокойным, нашедшим общий язык с другими заключенными и с охранниками, и ему постепенно предоставили некоторые привилегии, хотя, конечно же, предоставлять свободу ему никто не собирался.

В серии наших с ним интервью, которые начались через пять лет после преступлений, Кемпер поначалу сосредотачивался на фактах об убийствах и поведал мне ряд подробностей, интересных для сотрудников правоохранительных органов: например, что он действительно старался, чтобы его машина походила на полицейскую, и что он вырывал зубы жертв, чтобы их не опознали. Об убийствах он говорил совершенно обычным тоном, не чтобы шокировать меня, а словно он миллион раз проигрывал их в своем воображении и воспринимал их как нечто постороннее для своей повседневной жизни. По его уверениям, никто, кроме патологоанатомов, не знал про трупы больше, чем он; например, его все еще забавлял тот факт, что один из судебных медицинских экспертов, делавший доклад об одной из жертв, не понял, что он перерезал ей ахилловы сухожилия не из-за какого-то странного ритуала, а чтобы предотвратить трупное окоченение, которое помешало бы его совокуплению с трупом.

О детстве он рассказывал тоже не с сожалением и не с желанием избежать ответственности за убийства, а как бы немного удивляясь тому, что ему довелось испытать. То, что климат в их семье и отношения с матерью были ненормальными, он начал осознавать только в клинике Атаскадеро. Он постепенно восстанавливался, когда его освободили из исправительного учреждения для несовершеннолетних и, фигурально выражаясь, снова поместили в кипящий котел. Я спросил, совершил ли он сексуальные акты с телом его матери после убийства; он посмотрел на меня и сказал, что «унизил ее труп». Он понимал, что хотя и избавился от источника проблем, но не избавился от самих проблем, и, возможно, никогда не будет готов к жизни в обществе. В равной степени было важно и то, что его фантазии, толкающие его на убийства, со временем усиливались и становились все более изощренными. Тем не менее в ходе убийств всегда что-то шло не так, как было задумано, или он полагал, что мог бы сделать что-то идеальнее. Такое стремление к совершенству также подталкивало его к следующему преступлению. Кемпер пришел к выводу, что реальное убийство никогда не бывает настолько же хорошим, как фантазия, и никогда не будет.

Во время трансляции 1988 года Кемпер и Гейси вели себя так, как я и ожидал от них. Кемпер откровенно рассказывал о своих преступлениях, во всем признавался, временами углублялся в детали и давал неплохие объяснения о той роли, которую в его убийствах сыграли фантазии. Его рассуждения для некоторых слушателей оказались настоящим откровением. В каком-то отношении подробные воспоминания и объяснения Кемпера показывали, что даже таких чудовищных преступников следует оставлять в живых. Я считаю, что их нужно не казнить, а приговаривать к пожизненному заключению и консультироваться с ними, чтобы понять, как предотвращать подобные убийства. Казнь таких людей, с общественной точки зрения, не приносит никакой пользы. Она не сдерживает других убийц, которые настолько погрязли в своих фантазиях, что их не останавливают даже мысли о поимке и казни. И смертная казнь в действительности не экономит государственные деньги, потому что в наше время расходы на нее достигают миллионов долларов. Гораздо полезнее оставлять таких людей, как Эд Кемпер, в живых, чтобы их можно было изучить.

Джон Гейси воспользовался своим временем, чтобы попытаться убедить аудиторию, состоявшую из сотрудников правоохранительных органов, в своей невиновности в выдвигаемых ему преступлениях, и что они, как полицейские эксперты, должны тщательнее проверить все факты и опросить новых свидетелей, чтобы отменить приговор и освободить его. В настоящее время ожидается ответ на поданную Гейси апелляцию. Многие слушатели впоследствии упрекали меня в том, что я не попытался приструнить Гейси и не заставил его признаться в своих преступлениях. Я постарался объяснить, что это все равно ничего бы не дало, моей целью было сделать так, чтобы каждый из заключенных продемонстрировал личные особенности, слушатели попробовали посмотреть на эти случаи глазами самого Гейси, и чтобы они стали свидетелями его блестящих манипуляций и попыток отрицания. Все же некоторые не поняли моих объяснений, но, как я думаю, это подтверждает необходимость дополнительных семинаров и исследований, посвященных убийствам и образу мыслей серийных убийц.

12. Расширяя границы

Начиная со времени образования Отдела поведенческого анализа и до настоящего времени публичность была для нас палкой о двух концах, я всегда ощущал связанную с нею напряженность. Особенно остро она начала проявляться, когда я стал главным специалистом по профилированию, сменив на этом посту Тетена и Муллани. В Чикаго я преподавал тактику переговоров по освобождению заложников, и эти занятия посещала журналист Патриция Лидс, специализировавшаяся на уголовной хронике и собиравшаяся писать статью о переговорах. Мы разговорились, и я признался в своем интересе к Уильяму Хайренсу, дело которого ей было хорошо знакомо. Вскоре она захотела посетить Куантико и подготовить статью о профилировании и о насильственных преступлениях. Я обратился к моему начальнику в Куантико и в отдел по связям с общественностью и получил разрешение на то, чтобы она приехала и побеседовала со мной и другими сотрудниками Отдела поведенческого анализа.

Пат приехала, провела у нас целый день и захотела остаться на второй. Одна из привилегий агентов в Куантико заключается в том, что мы можем оставлять гостей на ночь в специальных гостевых комнатах, поэтому я зарезервировал ей такую комнату. Вечером мы в пивном зале беседовали с некоторыми полицейскими из Чикаго, которые приехали в Куантико на трехмесячные курсы. Было уже поздно, я захотел поехать домой, поэтому попросил чикагских полицейских проводить Пат до ее комнаты, когда они закончат беседу. Так получилось – согласно моему обычному «везению» – Пат заметил в пивном зале без сопровождающего ее агента некто, кто знал ее. Это оказался Джон Отто, свежеиспеченный заместитель директора Бюро, в свое время работавший сотрудником по персоналу в чикагском отделении. Он проходил мимо с группой других высокопоставленных сотрудников Бюро, включая директора Уэбстера и Кена Джозефа, тогдашнего руководителя Куантико. Джозеф пришел в раздражение от того, что некий посторонний человек расхаживает по Академии без сопровождения агента.

Утром Джозеф обрушился на главу отдела по связям с общественностью, который заявил, что не знает, что полицейский журналист делает в Куантико и почему расхаживает без надзора. Ко времени моего прибытия Джозеф пребывал в панике. Кто знает,