Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

Весьма недовольный услышанным, Ринт спешился, стряхивая пыль с узких кожаных штанов.

– Если бы ты предупредил нас утром, сержант, мы бы наполнили про запас еще несколько бурдюков.

– Это моя ошибка, – послышался голос Драконуса. Повелитель все еще сидел верхом, и его силуэт в черной кольчуге и потертых кожаных доспехах отчетливо вырисовывался на фоне руин. – Насколько я помнил, эти места были обитаемы.

– Если только много веков назад, повелитель, – недоверчиво протянул Ринт. – Когда-то очень давно.

Поморщившись, Драконус спешился.

– Сегодня придется как-то обойтись без воды.

– А завтра, повелитель? – спросил Ринт.

Раскан недовольно зыркнул на него, но Драконус тут же ответил:

– К середине дня мы должны добраться до реки Херелех, которая, в отличие от большинства рек в этих краях, течет круглый год.

– Очень хорошо, повелитель, – кивнул Ринт.

Ферен расседлывала коня с таким видом, словно бы ее нисколько не волновали предстоящие этой ночью трудности. Большая часть имевшейся у них воды требовалась лошадям, так что для готовки оставалось совсем мало, а уж о том, чтобы смыть накопившиеся за день пот и грязь, и вообще речи не шло. Но похоже, сестра Ринта была готова спокойно переносить любые тяготы.

Поняв, что хмурится, глядя на нее, пограничник отвернулся.

Аратан соскользнул со своего мерина, стоя на ногах несколько увереннее, чем прежде. Юноша явно обретал себя в этом походе, и наверняка в большей степени, чем казалось ему самому.

«Будь осторожен, Аратан, – подумал Ринт. – Иначе к концу путешествия можешь потерять больше, чем приобрел».

Раскан смотрел, как пограничники разбивают лагерь. Повелитель Драконус бродил среди руин, а Аратан чистил лошадей, начав с мерина. Юноша то и дело бросал взгляды на Ферен.

После той ночи, когда им нанес визит Гриззин Фарл, Аратан ехал рядом с отцом, и сержант оказался в относительном одиночестве – между Драконусом и его сыном впереди и двумя пограничниками позади, – но мостиком между ними он себя не ощущал. Ринт и Ферен явно были в ссоре, но ничем этого не показывали, будто стараясь скрыть свою взаимную неприязнь, чтобы не выдать некие семейные тайны. Что же касается разговоров между повелителем и его внебрачным сыном, таковых было немного, и даже если они и случались, Раскан не мог разобрать слов.

Чувство свободы, которое подарил им Гриззин Фарл, рассыпалось в прах. В раздававшихся в ночи судорожных вздохах и негромких вскриках Ферен и Аратана чувствовалось странное отчаяние, и одного раза Ферен уже не хватало. Сержант слышал, как она по нескольку раз за ночь будила парня, и под глазами у того постепенно начали появляться темные круги.

Раскану было интересно, когда Драконус наконец вмешается в их отношения. Повелитель наверняка понимал, что между Ферен и его сыном происходит нечто неподобающее. Женщина была как минимум вдвое старше Аратана, и Раскану казалось, будто он видит, как в ней проступает некая слабость, которую прежде удавалось хорошо скрывать. Налет профессионализма, окружавший пограничницу, постепенно опадал.

Безусловно, замечал это и ее брат.

Одним словом, ситуация становилась все более напряженной.

Вновь появился Драконус.

– Джелеки, – сказал он, указывая на руины у себя за спиной.

– Они напали на это селение, повелитель?

– И унесли все, что могли, даже балки крыши и черепицу.

Раскан нахмурился:

– Наверняка это было очень давно, повелитель. Уж не Гриззин ли Фарл заверял вас, что здесь все еще живут? Он явно тут не проходил.

Драконус коротко взглянул на него и кивнул:

– Тебе виднее, сержант… Ладно, не важно. Не сомневаюсь, мы как-нибудь справимся.

– Конечно, повелитель. Мне заняться вашей лошадью?

– Нет, спасибо. Я сам. Все будет хоть какое-то дело, пока готовится ужин.

Драконус поколебался, как будто желая еще что-то сказать, и Раскан, заметив это, подошел ближе:

– Повелитель?

– На пару слов, сержант.

Они отошли за небольшой пригорок, где и находились руины. К своему удивлению, Раскан увидел вырубленную в склоне дорожку, которая вела к входу внутрь холма. Но прежде чем он успел задать вопрос, Драконус заговорил:

– Мальчика нужно предостеречь. Это становится опасным.

Моментально сообразив, что его господин имеет в виду, Раскан кивнул:

– Боюсь, что да, повелитель. Конечно, ничего особенного не происходит… – Он хотел еще добавить: «Дело молодое», но Драконус перебил его:

– Ферен явно преследует какую-то цель, сержант. Уж больно она усердствует.

– Думаю, ей очень хочется, воспользовавшись случаем, зачать ребенка, повелитель. Но вряд она намерена занести меч над Обителью Драконс.

– Согласен. Это было бы бессмысленно.

Ответ повелителя озадачил Раскана, но уточнить, о чем речь, он не решился.

– Возможно, она стареет…

– Да Ферен сейчас от силы лет сорок. Она еще десятки лет может рожать, если не дольше.

– С возрастом у женщин увядает способность любить детей, повелитель, – сказал Раскан. – Мало кто решается стать матерью, преодолев вековой рубеж. Следы колес превращаются в колеи. Независимость становится намного важнее.

– Причина ее нетерпения иная, сержант.

С этим Раскан склонен был согласиться. Он высказывал свои соображения повелителю, чтобы тот не слишком тревожился. Но Драконус был не из тех, кто готов поддаться иллюзиям лишь потому, что они несут утешение.

– Возникает вопрос, была ли она уже раньше матерью, – помедлив, сказал сержант. – Как мне кажется, повелитель, у Ферен тело женщины, выносившей дитя и кормившей его грудью.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Я предупрежу Аратана, повелитель. Но сами понимаете, тут не только от него все зависит.

– Да.

– Будучи командиром Ферен, я могу приказать…

– Нет, сержант. Ты готов отважно взять на себя это бремя, но не тебе его нести. Я сам с ней поговорю. Сегодня, когда стемнеет. Уведи Аратана куда-нибудь подальше отсюда.

– Да, повелитель. Может, назад по нашим следам?

– Хорошо.

Аратан не мог отвести от нее взгляда. Эта женщина затягивала его, подобно водовороту, противостоять которому не было сил, – впрочем, он не особо и сопротивлялся. Юноше казалось, что он может исчезнуть в жарких объятиях Ферен, слившись с ее плотью и костями, а однажды взглянуть на мир ее глазами, как если бы она пожрала его целиком. Он не стал бы жалеть об утраченной свободе, о том, что придется отказаться от будущего. Ее дыхание превратилось бы в его дыхание, а мягкие движения ее рук и ног – в его собственные. А утром никто бы не смог его найти, и Ферен тоже не подала бы виду, довольная и насытившаяся. Может, то, что он чувствовал, и было определением любви?

Развернув спальный мешок, Аратан собрал разновесы и положил их возле седла. Он подумал о Сагандере: интересно, как сейчас чувствует себя наставник? Казалось странным, что ученик