Знамение пути - Мария Семенова

Кабан потоптался и недовольно затрусил прочь, с трескомраздвигая прошлогодние камыши. Маленький пёсик снова оглянулся. Ветерок шевелилветки над головой, и тени в тумане утрачивали схожесть с силуэтом собаки.

«Мы ещё свидимся, брат…»

Из-за пазухи вынув щенка-сироту,

Обратился Хозяин со словом к коту:

«Вот что, серый! На время забудь про мышей:

Позаботиться надобно о малыше.

Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?» —

«Мур-мур-мяу!» – согласно ответствовал кот.

И тотчас озадачился множеством дел —

Обогрел, и утешил, и песенку спел.

А потом о науках пошёл разговор:

Как из блюдечка пить, как проситься во двор,

Как гонять петуха и сварливых гусей…

Время быстро бежало для новых друзей.

За весною весна, за метелью метель…

Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.

И, всему отведя в этой жизни черёд,

Под садовым кустом упокоился кот.

Долго гладил Хозяин притихшего пса…

А потом произнёс, поглядев в небеса:

«Все мы смертны, лохматый… Но знай, что душа

Очень скоро в другого войдёт малыша!»

Пёс послушал, как будто понять его мог,

И… под вечер котёнка домой приволок.

Тоже – серого! С белым пятном на груди!..

Дескать, строго, Хозяин, меня не суди!

Видишь, маленький плачет? Налей молока!

Я же котику дядькой побуду пока…

Сегванских островов есть свойство почти никогда непоказываться впереди так, как вроде бы по природе вещей положено островам:постепенно и медленно, начиная с вершин. Такое здесь изредка происходит развечто под конец лета, когда земля и вода наконец-то напитываются скудным тепломсолнца, никогда не поднимающегося высоко в этом краю. Тогда ненадолгорасходятся вечные облака и пропадает клубящийся над морем туман, воздухстановится чист и прозрачен, и горы, венчающие почти каждый остров, начинаютявлять себя взгляду из поистине невообразимого далека. Тогда мореплавателисмотрят на сверкающие белые зубцы, медленно растущие из-за горизонта, изоркость воздуха обманывает глаза, не давая понять, близко они или далеко. И,какими бы знакомыми ни были угловатые острия, горящие под лучами низкогосолнца, всё равно так и тянет обмануться, поверить, будто это не родной островприветствует тебя за полдня пути, а вот-вот обступят корабль лабиринтыневедомого архипелага, изваянные из ледяного искрящегося хрусталя…

Но такая погода здесь держится лишь несколько коротких днейосенью или, вернее, между летом и зимой, как принято исчислять у сегванов. Всёостальное время Острова кутает мгла – либо мокрая, либо морозная. И даже еслинебо кажется совсем ясным, скалистые берега не поднимаются впереди, а выступаютиз дымки сразу целиком, так что неопытные путешественники склонны поначалупринимать близящуюся сушу за плотные тучи у горизонта. Но и это бываетдостаточно редко. Чаще всего небо Островов затянуто плотными войлочнымиоблаками. И они плывут совсем низко, позволяя видеть лишь сумрачные подножиягор и начисто срезая сверкающее великолепие вершин…

Когда на пути «косатки» стал всё чаще и гуще попадаться лёд,качавшийся в студёной воде порою глыбами величиной с небольшой холм, сегванызаметно оживились, предвкушая встречу с родиной (где, правду сказать, некоторыеиз них никогда прежде и не бывали). Волкодав спросил Рыся, увидят ли они островСтарой Яблони.

– Нет, – отвечал кормщик, – не увидим. Онодин из самых южных, так что мы давно миновали его.

– Жаль, – сказал Волкодав, удивляясь про себя, счего бы ему произносить это вслух. А были ведь времена, когда и не произнёс бы;да и вообще спрашивать бы, пожалуй, не стал. – Посмотреть бы, цветут литам ещё знаменитые яблоневые сады… И намного ли вырос великан в седловине горы!

Рысь не без некоторого удивления на него покосился. АВолкодав вспомнил карту, которую ещё в Тин-Вилене едва ли не каждодневнорассматривал, и заговорил снова:

– Если я верно понял, кунс велит править прямо к вашемуострову, кратчайшим путём…

– Скажем так, – ответил Рысь, – наскольковозможно будет подобраться.

Волкодав едва не спросил отчего, но вовремя спохватился,сообразив: в том, что касалось Островов, виденная им карта устарела самоеменьшее лет на двадцать. Нет, суша здесь, в отличие от архипелага Меорэ, невсплывала и не тонула по три раза на дню, но с таким же успехом могла бы итонуть. Что толку указывать на морской карте остров, к которому всё равно неможет причалить корабль, потому что за неделю пути до него мореплавателявстретит стена нетающих льдов? Например, остров Розовой Чайки красовался настарой карте как ни в чём не бывало, в то время как его давным-давно поглотилирасползшиеся ледники. Последний дом был сметён движущимися льдами лет сорокназад. И с тех пор там навряд ли стало снова тепло.

– Значит, – сказал Волкодав, – островПечальной Берёзы тоже останется в стороне? И остров Хмурого Человека?

Рысь не выдержал:

– Редко встретишь чужестранца, который не только помнилбы названия разных островов, но ещё и расспрашивал о них так, словно этиназвания что-то ему говорят! Откуда такое любопытство, венн?

Волкодав пожал плечами:

– Ты удивишься, кормщик, но у меня были друзья сегваны…Кое-кого я даже называл братьями. Они рассказывали мне о своей земле.Рассказывали с любовью, так, что мне захотелось своими глазами на неёпосмотреть. – Подумал и добавил: – Тем более что записи в книгах омироустройстве, касающиеся Островов, очень противоречивы. Такое впечатление, чтоучёные путешественники сами не забирались сюда, довольствуясь в основномрассказами твоих соплеменников. А те знай хвалили каждый свой остров, объявляяего чудом из чудес и всячески принижая все остальные…

Рысь хмыкнул:

– Я не знаю, что врали другие, но, если там былкто-нибудь с нашего острова Закатных Вершин, он-то должен был рассказать чистуюправду. О том, что настоящее чудо можно увидеть только у нас, а все остальныерядом с ним – плюнуть и растереть!

Не видал ты наших веннских лесов… с привычной строптивостьюподумалось Волкодаву. Он одёрнул себя, мысленно нахмурившись: воин Винитара былнемногим моложе его самого, а значит, мальчишкой вполне мог побывать наСветыни. Вполне могло также выясниться, что в замке Людоеда у него погиб отецили брат. Не буди лихо, пока оно тихо! И Волкодав не стал спрашивать, видел лиРысь веннские леса. Это всё равно не имело никакого значения. Он заставил своимысли изменить направление бега и тут же в который раз вспомнил про Эвриха. Воткто небось уже точно схватился бы за чернильницу и перо!..