Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский

Автобус остановился, все вышли. Никто ничего не объявил, и Иван с Георгием тоже покинули салон и двинулись по дороге пешком. Покрытие гладкое, все идут, как далеко идти, неизвестно. Наконец подошли к большим воротам. При входе спрашивают имя и говорят, куда идти. Лиц спрашивающих не видно – капюшоны, длинные плащи, головы склонены вниз. Ивана и Георгия направили в просторный зал с высокими сводчатыми потолками. Иван обратил внимание, что люди вокруг кажутся расплывчатыми и двигаются, как в замедленной съёмке. Посередине зала – три стула с высокими заостренными спинками, похожие на троны. На них сидят трое таких же, как и при входе у ворот, в плащах и капюшонах, но у этих капюшоны будто светящимся ореолом окружены. Все прочие толкутся вдоль стен, потом к человеку подходят и ведут на освободившееся место перед троицей в капюшонах. Те недолго с человеком беседуют, а после провожают к похожим на лифты шахтам. Георгий, как и Иван, следил за происходящим, сердце стиснула тревога. Всё, как тогда, в лагере: опять ведут, опять неопределенность, опять всё решают за него, причем опять трое – какой-то замкнутый круг.

– Иван, почему мы здесь и почему вместе? И что с нами будет? Я же священником был. Ты что думаешь? – Голос у Георгия дрожал.

– А и не рассказывал, что в попах ходил. Тут у нас ничего общего. Я-то атеист, с юных лет в партии. Честно служил, через мои руки проходили огромные ценности, но никогда не прикоснулся ни к чему государственному. В конце жизни понял, что многие, особенно в руководстве, все идеалы предали и думали только о себе. Тогда решил, что больше не хочу иметь к этому отношения, но и к другой вере тоже не пришёл. – Иван говорил спокойно. Он не нервничал, и вопросов у него не было. В его лихой судьбе были и несколько расстрелов, и доносы, потом инсульты и инфаркты – он своё отбоялся.

– Никому зла не желал и ничего худого не делал, но, Господи, конечно, грешен. Да, все на Земле грешны, как без этого? И жену любил, и изменял, потому что любил, но в ответ любви не получал. Но это, конечно, не оправдание. А ты Иван, Доре верен был? – Георгий смотрел на Ивана с надеждой, один грешник на другого.

– Изменял. У нас не было секретов. Жизнь долгая, всякое было, и она гуляла. Но всё прошли вместе, все испытания. – Казалось, происходящее Ивана совершенно не беспокоит.

– Вот видишь! А мне Елена не изменяла, вот и поделом мне. А что любви её не чувствовал, так это мне за мою слабость в вере, всё за жизнь цеплялся… – Он не успел договорить, к нему подошли и повели в центр зала.

Он побрел, что-то бормоча себе под нос, и сел на скамейку. Вот к нем обратились по имени, а глаза поднять страшно.

– Сын божий Георгий, сам все знаешь. Грехи твои энергии много потребовали, потому высоко подняться не удалось. Надо ждать нового воплощения, заслужить, переосмыслить. Там ты не помнил, что с тобой раньше было, а теперь все вернётся, с чем возродился, с чем вернулся. Пройдешь изоляцию и все этапы очищения. Не умел ценить женщину – готовься к следующему воплощению женском облике. Ступай.

Георгия переодели, плащ укрыл его, затем провели в шахту и поместили в капсулу, и та с огромной скоростью исчезла вместе с ним. Тогда-то он и понял, что его представление о себе было неверным, и что он может быть и мужчиной и женщиной, а кто на самом деле, не знает. Был песчинкой на Земле, а теперь неведомо, где, но тоже в чужой власти. На Земле могли убить, а здесь могут гораздо больше – здесь могут тебя создать заново, и что останется от тебя сегодняшнего? И что такое вообще ты? Мысли путались, и капсула его уносила в новую неизвестность.

– Сын божий Иван, ты же крещёный, а не веруешь. Быть тебе женщиной, но прежде много предстоит осмыслить душе твоей. Моли, чтобы на Земле тебя поминали, иначе нового воплощения тебе не получить. Ступай.

Ивана тоже переодели. Он принял происходящее, как все принимал в своей жизни. После долгих лет паралича снова научившись ходить, он понял, что Бог есть и даёт испытания, но дает и прощение. Однако по жизни всё хотел в своих руках держать, а не надеяться на кого-то. А жизнь-то, оказывается, совсем не тебе принадлежит, и понимай, как хочешь. Чего не понял, заставляют учить снова. А кто всё это придумал и создал, и кому все ведомо, Иван не знает. Его тоже поместили в капсулу, и он отправился в неведомый ему путь, надеясь повстречать Дору.

Владимир вернулся с друзьями домой и снова окунулся в бизнес, плавно вытеснивший научную карьеру. Офис его компании жил обычной жизнью, шли деловые переговоры. Не умещавшийся в ладони мобильный телефон пиликнул, в трубке раздался женский голос:

– Здравствуйте, мы с вами недавно познакомились на юге. Меня зовут Нана.

Он ждал этого звонка все три дня после возвращения. Яков на его тревоги, что она не появится, успокаивал:

– Современные девушки выдерживают три дня, а потом уже звонят.

Но Владимир сомневался. Та встреча не шла у него из головы. Он не мог объяснить, что именно тогда произошло, но внутри явно что-то перевернулось. Он справился с волнением и ответил:

– Да-да, конечно, я узнал вас, Нана. Рад вас слышать. А еще больше был бы рад увидеть. Вы в Ленинграде?

Она продиктовала ему свой домашний номер и предложила позвонить в начале следующей недели, чтобы договориться о встрече. Если трубку возьмёт муж, велела не разговаривать и перезвонить в другое время.

Владимир так и поступил. Едва дождался назначенного дня, набрал номер телефона – ответил мужской голос. От неожиданности он решил, что не туда попал, и извинился:

– Простите, видимо, я перепутал номер.

Мужской голос любезно спросил:

– А что вы хотели?

– Извините, Нана проживает по этому адресу? – брякнул Владимир и тут же вспомнил, что этого нельзя было делать.

Мужчина спокойно ответил:

– Да, но сейчас её нет дома. Что ей передать?

Трубку бросать было поздно.

– Наверное я всё-таки ошибся, извините.

Владимир повесил трубку. Как же глупо получилось! Он клял свою нервозность и на следующий раз готов был сразу бросить трубку, но ответил женский голос. Это была Нана. Он извинился за свою неудачную попытку, а она сказала, что так и поняла, что это звонил он. Договорились встретиться на следующий день на пляже у Петропавловки.

День выдался солнечный, даже жаркий. Прозрачное голубое небо казалось бесконечным, но ласковым, и солнце уютно расположилось на нём. Владимир пробирался по забитому людьми пляжу и уже весь взмок. Мужчины неодобрительно поглядывали на него, когда он всматривался в очертания женских тел рядом с ними и нагибался, чтобы рассмотреть лица. Он уже ругал себя, что не удосужился нормально договориться. Как отыскать не очень знакомую женщину на пляже среди уймы полуобнаженных фигур. И тут девушка неподалеку, приподнявшись на локтях, замахала ему. Это была Нана. Рядом с ней нежилась на солнце подруга, а сын копался в песке. Нана представила его подруге, и та под предлогом покупки мороженого увела мальчика. Владимир устроился на подстилке. Нана оказалась очень легкой и приятной в общении и засыпала его вопросами – женат ли он, где и с кем живёт, чем занимается и сколько зарабатывает. Параллельно он узнал, что сама она родом из Риги, живет в коммуналке с мужем, не работает, училась в медицинском институте. Муж увлекается наркотиками, что существенно осложняет семейную жизнь, отсюда и проблема с обратными билетами на самолёт, о которой она упомянула при первой встрече. Владимир несколько опешил от того, с какой простотой она задавала вопросы и рассказывала о проблемах своей семейной жизни, но она вела себя так естественно, что он быстро принял подобную манеру общения.