Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

Когда стало очевидно, что убедить командующего действовать в рамках решений парламента не удастся, я предложил:

— Останавливайте всех! Товарищ командующий, во избежание начала военных действий в столице, останавливайте всех!

— Да, буду пытаться.

— Мы можем быть уверены, что ни один военнослужащий в Москве ни при каких обстоятельствах не применит оружия?

— Я вам это гарантирую!

Мы с И.В. Федосеевым решили выехать в Министерство безопасности Российской Федерации, а потому попрощались и ушли. Мы все, в том числе и командующий округом Кузнецов, не могли предвидеть, что найдутся генералы Д. Волкогонов и К. Кобец, которые переподчинят отдельные части себе и под угрозой применения оружия заставят командиров выдвинутся к Дому Советов. Как не предполагали и роль денег в жизни отдельных офицеров гвардейской Кантемировской танковой дивизии.

На входе в подъезд нового здания на Лубянке, пока ушедший вперед И.В. Федосеев заказывал мне пропуск, я столкнулся с выходящим из здания народным депутатом Евгением Кожокиным, членом демократической «Коалиции реформ». Увидев меня, он, казалось, даже побледнел:

— Ты что тут делаешь?

Ну не объяснять же ему, что жду пропуска. Проза жизни!

— Да вот, иду наводить порядок.

По тому, как осторожный Евгений быстро со мной распрощался, я понял, что ответил правильно. Не удивился в последующие годы слухам, что Бабурин пытался захватить Министерство безопасности.

Когда мы с И.В. Федосеевым, возглавлявшим до избрания Иркутское Управление КГБ СССР, вошли в кабинет министра безопасности, министр, Н.М. Голушко, уже предусмотрительно вышел через другую дверь. В кабинете нас ждали несколько членов Коллегии.

В течение всего разговора ходил по кабинету из угла в угол только назначенный первым заместителем министра С.В. Степашин. Остальные сидели за столом, предложили присесть и нам. Я сразу приступил к делу:

— Товарищи генералы, в стране происходит государственный переворот. Нет необходимости Вам рассказывать, что противоправно отменив Конституцию, заявив о роспуске парламента, Б.Н. Ельцин совершил преступление. А потому обоснованно, в порядке, предусмотренном Конституцией, он отрешен от должности. Намерено ли Министерство безопасности защищать Конституцию и конституционный строй?

Волнующийся почему-то больше всех заместитель министра, генерал-полковник В.А. Фролов тут же нервно ответил:

— По новой редакции закона о государственной безопасности у нас нет обязанности защищать Конституцию!

Мы даже остолбенели! А В. Фролов торопливо продолжал:

— И вообще, немедленно прекратите вторгаться на наши режимные объекты! Мы вне политики! Немедленно верните нам изъятое на нашем объекте оружие.

И.В. Федосеев пояснил мне, что такой инцидент сегодня был, но оружие уже должно возвращаться, по крайней мере, решение об этом принято назначенным Руцким новым министром внутренних дел Ю. Трушиным.

Обсуждение проходило нервозно, тем более, что пришло сообщение о перестрелке в районе телецентра в Останкино. Я пытался настаивать:

— Уже начались какие-то перестрелки! Нельзя, чтобы Москва стала полем боев. Надо всех останавливать. Государственный переворот должен быть остановлен!

Собеседники же твердили:

— Мы вне политики! Органы вне политики! Главное, пусть ваши отряды не трогают наших объектов, а мы будем держать нейтралитет.

С.В. Степашин продолжал угрюмо ходить по кабинету, А.В. Фролов нервничал, другой заместитель министра, генерал-полковник А.Е. Сафонов, один из самых мужественных людей, из тех, кого я знаю, тоскливо прятал глаза. Горько поерничав на счет позиции невмешательства органов безопасности при проходящем военном мятеже отрешенного от власти президента, я откланялся. И.В. Федосеев сказал, что ненадолго задержится у коллег.

Вышел на улицу. Тишина, стоявшая в городе, не успокаивала.

Что делать? Как обеспечить соблюдение Конституции и российских законов? Говорю терпеливо ожидающему моего решения А. Суслову:

— Мы сделали еще не все, что можем. Едем в Генеральный штаб!

У меня еще оставалась слабая надежда на поддержку земляка, начальника Генерального штаба генерала армии М.П. Колесникова.

Мы подъехали к хорошо знакомому всем зданию Генерального штаба в полной темноте со стороны выхода из метро «Арбатская» и были сразу остановлены серьезно вооруженным патрулем. Вдоль всего здания стояли бронетранспортеры, на броне которых тихо сидели солдаты.

Посмотрев мое депутатское удостоверение, вызванный патрульными старший офицер коротко спросил:

— Вы к кому?

— К начальнику Генерального штаба.

Тот что-то доложил по рации, выслушал ответ и махнул рукой патрульным:

— Проводите народного депутата. Только одного!

Пояснил:

— Нужно пройти на ту сторону. У нас на вход работает только второй подъезд.

Мы двинулись вокруг здания, как вдруг меня окликнул молоденький солдат с крайнего бронетранспортера. Выяснилось, что он омич и помнит, как меня в Омске избирали депутатом:

— Сергей Николаевич, что здесь происходит? Нас экстренно подняли, выдали оружие. И никто ничего не объясняет.

— Помни, земляк, одно: ни при каких условиях не стреляй в людей. Надеюсь, что все обойдется, но помни — ни при каких условиях!

Мы повернули за угол, и я неожиданно увидел стоящую у второго подъезда молчаливую толпу молодых мужиков, одетых в темные гражданские костюмы и куртки. Их было сотни полторы. Они были явно удивлены моим появлением, узнали. Их любопытство сдержали два патрульных автоматчика, которых они приняли за мою охрану.

Подойдя к двери подъезда, я стал в нее стучать. Тишина.

В этот момент показался кортеж черных правительственных машин, которые через открывшиеся ворота стали въезжать во внутренний двор штаба.

— Ельцин! Ельцин приехал! — зашептались загадочные парни.

Я понял, что опоздал. Конечно, еще можно было прорываться к Колесникову, но встречаться все равно пришлось бы с охраной Б. Ельцина. Останавливала не угроза ареста, а то, что мое исчезновение из осажденного Дома Советов может быть воспринято как дезертирство. Вот уж этого я не хотел никак! Пора было выбираться, пока молодчики в черном не сообразили, что у меня не охрана, а конвой.

Развернувшись к патрулю, уверенным голосом скомандовал:

— Идем обратно!

К счастью, солдатам компания штатских мужиков тоже не нравилась, они четко развернулись, пропустили меня вперед, и проводили до машины.

Через десять минут я был в здании на Красной Пресне. Вернувшийся из Останкино генерал-полковник А. Макашов, которого я считаю военным профессионалам высочайшего уровня, был угрюм и немногословен: