Золотой дождь - Джон Гришэм

За последние двадцать минут Дек сделалодиннадцать звонков и нигде не нашел Брюзера. Пока мы летим обратно в офис, ярассказываю ему о странной сцене, разыгравшейся в кабинете Хейла. Дек —искусный актер, умеющий быстро перевоплощаться. Теперь он советует взятьпредложенную сумму и покончить дело миром. У него есть сильный аргумент — уженикакие деньги не спасут Донни Рея на этой стадии болезни, поэтому надо хвататьчто дают и хоть немного облегчить жизнь Дот и Бадди.

Дек говорит, что слышал много раз, как у Хейласкверно кончались многие процессы. Ведя заседание, он громогласновысказывается, поддерживая разные неправедные поступки.

Он ненавидит истцов, повторяет Дек снова иснова, и добиться справедливого судебного рассмотрения будет очень трудно.

Так что хватай деньги и беги, советует Дек.

Когда мы входим в контору, Дрю плачет в холле.Она в истерике, потому что уже все ищут Брюзера. Она бранится и плачет, икраска стекает у нее по щекам. Это все на него не похоже, твердит она снова иснова. Значит, случилось что-то плохое.

Сам темная личность, Брюзер и якшается ссомнительными и опасными людьми. Меня бы не удивило, если бы его жирное телонашли заткнутым в багажник машины в аэропорту. Дек тоже это вполне допускает.За Брюзером охотятся мошенники и головорезы.

Меня Брюзер тоже беспокоит. Я звоню в «Йогис»,чтобы поговорить с Принсом. Он-то уж знает, где Брюзер. Но говорю с Билли,знакомым мне управляющим, и через несколько минут выясняю, что Принс,по-видимому, тоже исчез. Они уже всюду звонили, но безуспешно. Билли расстроени нервничает. Только что были люди из ФБР. Что происходит?

Дек ходит из кабинета в кабинет, собираясь смыслями.

Мы сходимся в конференц-зале — я, Дек, Токсер,Ридж, четыре секретарши и двое технических служащих, которых я никогда преждене видел. Никласа нет в городе. Все сравнивают свои впечатления от последнейвстречи с Брюзером.

Не было ли чего подозрительного? Что онсобирался делать сегодня? Кто последний с ним говорил? В комнате царитсмятение, которое не становится меньше от бесконечных рыданий и воплей Дрю. Онапросто уверена, что случилось что-то дурное.

Совещание закончено. Мы молча расходимся посвоим кабинетам и запираем за собой двери. Дек, конечно, идет ко мне. Некотороевремя мы болтаем ни о чем, стараясь не сказать чего-нибудь лишнего, что не должныслышать чужие уши, если действительно наши стены в «жучках». В одиннадцатьтридцать мы выскальзываем через черный ход и отправляемся на ленч.

Больше мы уже никогда не переступим порогафирмы.

Вряд ли я когда-нибудь точно узнаю, действительноДеку было известно, что происходит, или же он в данном случае оказалсяневольным пророком. Он незакомплексованный человек, не очень сложный, и почтивсегда его мысли легко прочесть. Но все же ему определенно свойственнанекоторая особенность характера, скрытая от постороннего взгляда, залегающая,свернувшись клубочком, где-то в тайниках души и склонная все держать в секрете.Я сильно подозреваю, что они с Брюзером были гораздо ближе, чем большинство изнас, знаю, что дележка гонорара являлась следствием дипломатических ухищренийсо стороны Дека и что своим поступком Брюзер нас молчаливо предупредил огрядущих событиях.

Так или иначе, но, когда мой телефон звонит втри тридцать ночи, я почти не удивляюсь. Это Дек с двойной новостью:федеральные агенты ворвались в здание фирмы сразу же после полуночи, и Брюзербежал из города. Более того, наша фирма опечатана по указанию судебных властей,феды, наверное, захотят побеседовать с каждым служащим, и, что самоеудивительное, Принс Томас тоже, кажется, улизнул вместе со своим адвокатом идругом.

— И только представь себе, — хихикает Дек втрубку, — как эти две жирные свиньи с длинными седыми волосами и буйнойрастительностью на лице стараются проскользнуть через несколько аэропортовнезамеченными.

Очевидно, обвинительные заключения будутвынесены сегодня. Дек предлагает встретиться в полдень в нашей новой конторе,и, так как мне некуда больше податься, я соглашаюсь.

С полчаса я глазею на темный потолок, затемсдаюсь и встаю, босиком прокрадываюсь по холодной мокрой траве и падаю в гамак.Принс подал повод ко многим красочным слухам. Он всегда любил деньги, и впервый же день моей работы в «Йогисе» официантка мне сказала, что восемьдесятпроцентов дневной выручки никогда не фигурируют в отчете, подаваемом налоговомуинспектору. Служащие любили посплетничать и прикинуть, сколько же хозяин каждыйдень прикарманивает.

У Принса были и другие начинания. Года дваназад один свидетель на процессе по делу рэкетиров показал, что девяностопроцентов дохода от популярного ночного бара со стриптизом поступали в живоймонете, и шестьдесят из них тоже никогда не заявлялись. Если Брюзер и Принсдействительно владели одним или несколькими порноклубами, то они и в самом делекупались в золоте.

Поговаривали также, что у Принса есть дом вМехико, банковские счета в странах Карибского бассейна, черная любовница наЯмайке, ранчо в Аргентине и много еще чего, всего не упомнишь. В его кабинетебыла таинственная дверь, а за ней маленькая комнатка, наполненная ящиками сдвадцати — и стодолларовыми бумажками.

Если он в бегах, то, я надеюсь, ему ничего неугрожает. И еще я надеюсь, что ему удалось бежать с большой суммой своихдрагоценных денежек и его никогда не поймают. Мне безразлично, в чем онвиноват. Он мой друг.

Дот сажает меня у кухонного стола на обычныймой стул и подает растворимый кофе в той же самой чашке. Еще рано, и взаставленной убогой кухоньке сильно пахнет салом от жареного бекона. Бадди ужетам, она машет рукой, но я не смотрю в том направлении.

— Донни Рей быстро угасает, — говорит она, —последние два дня он уже не встает.

— Вчера мы первый раз были в суде, — сообщаюя.

— Уже?

— Но это не был суд, а предварительноеслушание. Страховая компания пытается снять дело с судопроизводства, и мы вчераздорово из-за этого поцапались. — Я стараюсь говорить как можно проще, но неуверен, что Дот все понимает. Она смотрит в грязные окна, на задний двор, ноявно не на «ферлейн». Вид у нее безразличный.

Странно, однако это почему-то меня утешает.Если судья Хейл сделает то, что, как я думаю, он собирается сделать, если намне удастся передать дело на рассмотрение в другой суд, тогда его можно считатьзакрытым. Может быть, Блейки уже сдались. Может, они не будут в претензии,когда нас отфутболят.