Французская мелодия - Александр Жигалин

чем?

— С самим собой.

— Вроде бы — да, — вынужден был признаться Илья.

— Коли так, предлагаю считать вопрос исчерпанным.

Выйдя из-за стола, телохранитель направился к плите.

— Как насчёт кофе?

— Воздержусь, — провожая гостя взглядом, ответил Илья.

— Я — с удовольствием. От долгих разговоров язык во рту сохнет. У тебя кофе где?

— В верхнем ящике, второй справа. Там же сахар.

— Предпочитаю без.

— Кофеман?

— Нет. С годами само выработалось. В армии или водка, или кофе, за четырнадцать лет службы пристрастился.

Звон ложки, упавшей на пол, заставил Богданова обернуться.

Гримаса страданий, придавшая лицу телохранителя цвет мрамора, будто дёрнула Илью за рукав.

Вскочив, Богданов успел подхватить Кузнецова под руки, когда тот начал оседать на пол. Сажать на стул не имело смысла, невооружённым глазом было видно, что человеку плохо настолько, что тот не в состоянии контролировать ни свои действия, ни то, что происходит вокруг. Надо было тащить в комнату и уже там дать возможность принять человеку горизонтальное положение.

Богданов начал пятиться к выходу.

Кузнецов при этом дышал так, словно в квартире не хватало воздуха. Ловя кислород ртом, он выпучивал глаза до такой степени, что казалось ещё мгновение, и те лопнут от перенапряжения.

Илье с трудом удалось уложить Дмитрия на диван, не забыв при этом подложить под голову подушку. Дальше всё делалось автоматически. Бегом на кухню, чуть медленнее обратно, потому как в руках стакан с водой.

Привстав на колено, приподнял гостю голову и, поднеся ко рту стакан, произнёс: «Пей».

Тот, сделав глоток, открыл глаза. После чего последовал вздох и долгий отсутствующий взгляд в потолок. Через пару минут дыхание пришло в норму, заставив сползти с лица мраморность. Появились проблески румянца. Ещё через минуту Кузнецов, подняв голову, огляделся.

— Где я?

Голос, дрогнув, стих. Стало ясно, что каждое слово даётся с трудом.

— У меня в квартире.

— Помню. Сидели на кухне, разговаривали. Потом огромных размеров дыра, свист, и я лечу в пустоту, и кажется, что сверху надвигается огненный вал. Я что терял сознание?

— Ненадолго. Упав на пол, начал биться в конвульсиях. Я растерялся. Хотел было скорую вызвать, но ты начал приходить в себя, и я перетащил тебя в комнату.

— Сколько времени прошло с момента начала приступа?

— Восемь минут, от силы девять.

Предприняв попытку сесть, Дмитрий вынужден был отказаться.

— Контузия, будь она проклята. В 2006 на подъезде к одному из чеченских селений подорвались на мине. Час назад прозжали — ничего, обратно едем, вот вам, пожалуйста, шарахнуло так, будто земля пополам треснула. Помню взрыв, огонь. Очнулся в госпитале. Водителя и одного из местных — в глушняк. Меня спасло то, что крыша у машины была брезентовая. Не заметил, как вылетел.

— И часто у тебя такое?

— Как из армии уволился, стало реже, а так раз в неделю.

— И что никаких предварительных ощущений?

— Сухость во рту, головокружение, тошнота. Кофе выпью, проходит. Чаще не успеваю, только таблетками и спасаюсь. Почувствовав недомогание, пару штук в рот и вновь в норме.

— Чего же сейчас не стал глотать?

— Лекарство закончилось.

Богданов, не зная, как вести себя дальше, сочувственно пожал плечами.

— Может чая или кофе?

— Лучше чего-нибудь холодненького.

— Сейчас.

Илья собрался было направиться на кухню, но звонок в дверь заставил, замерев на месте, прислушаться.

Кузнецов, облокотившись на подушку дивана, предпринял попытку встать и, хотя любое движение было похоже на борьбу с собственным телом, сжимающая пистолет рука была тверда и напряжена.

Звонок повторился.

Развернувшись, Илья глянул на Дмитрия.

— Интересно, кто бы это мог быть?

— Кто у нас хозяин квартиры, ты или я?

Полувопрос, полурассуждение были сказаны в никуда, но Богданову почему-то показалось, что Дмитрий скорее спрашивал, чем констатировал факт.

— Но я никого не жду.

— Я тем более.

Звонок прозвенел в третий раз.

Кузнецов, поднявшись, показал Илье стволом на дверь.

— Прежде, чем откроешь, спроси, кто там. И помни, меня нет не для кого.

Четвёртая по счёту трель звонка показалась не столько настойчивой, сколько злой. Стоявший по другую сторону двери человек явно сгорал желанием проникнуть внутрь.

Подойдя к двери, Илья прислушался.

— Кто там?

— Рученков.

Отозвавшийся голос был похож на звук тромбона.

— Виктор?

Глянув в глазок, Илья решил удостовериться, правда ли, что по другую сторону двери Руча. При этом в голове роем кружили мысли относительно появления Виктора в столь поздний час.

«Зачем он здесь? Почему ночью?»

Вопросов было хоть отбавляй в то время, когда ответ ждал за дверью.

Повернув замок, Богданов совершено неожиданно ощутил что-то вроде вдохновения. Десять минут назад говорили о Рученкове, и вот он собственной персоной.

Переступив порог, Виктор протянул руку.

— Здорово!

— Здорово! Ты чего среди ночи и без звонка?

— Так получилось. Не позвонил по причине конспирации.

— Конспирации?

Развернувшись, Виктор шагнул в сторону комнаты. Не проделав и двух шагов, подумал и повернул в противоположную сторону.

— На кухне удобнее будет.

— Удобнее для чего? — не понял Илья.

— Для разговора.

Рученков был возле двери, когда навстречу ему шагнул Кузнецов.

— Здорово, майор!

— Дмитрий?

Не ожидая увидеть в квартире кого-то ещё, Виктор, переводя взгляд с телохранителя на Богданова, пытался сообразить, как получилось, что он не единственный, кому понадобилось навестить Илью ночью.

— Ты — то здесь откуда?

— Тебя ждал? — не задумываясь, ответил Кузнецов

— Меня?

— Да. И знаешь зачем?

— Зачем?

— Чтобы помочь другу твоему разработать стратегию в войне против Гришина, по совместительству твоего тестя.

— Гришин мне не тесть.

— Тем не менее причиной твоего появления здесь является он?

— Откуда такая осведомлённость?

— Интуиция.

На приготовление закуски ушло чуть более пяти минут. Колбаса, сыр, выловленные из банки огурцы, аккуратно нарезанные кусочки хлеба. Запотевшей от холода бутылке водки выпала честь стать украшением стола.

Налив, выпили стоя. С чего бы это? Никто не знал. Когда наполнили рюмки во второй раз, Виктор, не дожидаясь Ильи и Дмитрия, опрокинул содержимое в рот. Закусив огурчиком, взял с тарелки кусок хлеба, ломтик колбасы, пластик сыра, сложив, собрался было сунуть в рот, но, увидев, с каким нетерпением смотрят на него Богданов и Кузнецов, отложил бутерброд в сторону.

— С утра ничего не ел.

— Жена не кормит? — попытался уколоть Илья.

— Жена кормит, она вообще у меня повар от Бога. А не ел потому, что освободился поздно, пока то да сё, домой явился без четверти десять. Сел за стол, звонок в дверь. Как думаете, кто пришёл?

— Гришин, — опередил Богданова Кузнецов.

— Он самый. За шесть лет в первый раз. С цветами, конфетами, коньяком и физиономией, на которой невооружённым глазом можно было прочитать: «Ну, что дождались».