Французская мелодия - Александр Жигалин

я бы поступил так же.

— В таком случае, зачем предлагать то, чего не стал бы делать сам?

— Было приказано озвучить, я озвучил.

— Приказано? Кем?

— Придёт время, узнаешь. Единственное, в чём могу уверовать, что контролирующий твои действия человек в курсе всех происходящих вокруг тебя событий.

— Я понял, — пробежавшая по губам Богданова усмешка была похожа на усмешку зла. — Человек этот мечтает завладеть архивом.

— Архивом мечтают завладеть все. Об этом говорил тебе твой отец. Человек же, что направил меня к тебе, имеет к тайнику интерес больше моральный, чем материальный.

— Моральный?

Опустившись на стул, Илья ощущал себя не столько растерянным, сколько сбитым с толку.

— Не мучайся, — скинув маску суровости, хмыкнул Кузнецов. — Тебе сейчас думать надо не о том, кто и зачем помогает, а как сделать так, чтобы Гришин не превратил тебя в мышь. Сам-то он ощущает себя удавом.

— Замучается превращать. Правильно подобранная тактика может сделать из человека змеелова. Надо только дождаться, когда змея покажет жало.

— Не знаю, не знаю.

Пожимая плечами, Кузнецов отображал не столько сомнения, сколько недовольство тем, что Илья слишком самоуверен.

— Я бы действовал иначе. Ждать, когда Гришин проявит себя, не столько смешно, сколько неумно. За намерениями последуют действия, направленные в цель, без всякого на то предупреждения. То, что удар будет сильным и неожиданным, можешь поверить на слово. Сдержать будет не просто, потребуются силы, и я так подозреваю, не в единственном лице.

— Намёк на то, что неплохо было бы заручиться поддержкой друзей?

— Если таковые имеются.

— В этом- то вся и беда. Товарищей полно, даже больше, чем хотелось бы, пивка попить, пулю расписать, только свистни. Когда же доходит до просьб, ни тебе друзей, ни товарищей.

Прочитав на лице Кузнецова сомнение, Богданов усмехнулся.

— Не веришь? А ведь так оно и есть. Перед поездкой в Петербург потерял последнего. Я к нему со всей душой, так, мол, и так, надо помочь. Он же предал, перешёл на сторону Гришина.

— Ты о Рученкове?

— О нём. О ком же ещё.

— Зря. С Виктором мы знакомы давно. По долгу службы встречались в Чечне. Находясь в командировке по линии ФСБ, Виктор проводил поисковые мероприятия в то время, когда нам доставались операции по обезвреживанию боевиков, базирующихся в лесных массивах. В последний раз встречались в одном из горных аулов в ста километрах от Грозного. Группа Рученкова выследила одного из полевых командиров, настроились брать, но приказ был дан ждать. Струхнуло начальство, что не справятся ребята, не та подготовка. Подняли нас. Через двадцать минут были в воздухе, ещё через полчаса в полутора километрах от аула. Рученков со своими ребятами получил задание прикрывать. Нам же надлежало, проникнув в деревню, взять бандита так, чтобы тот не успел вызвать подмогу. Основные силы боевиков находились в лесу. Если что, хватило бы часа, чтобы те смогли прибыть в аул.

В деревню просочились, что называется, без суеты. Посты сняли ножами, потому как одиночный выстрел мог стать сигналом тревоги. В дом вошли так, что даже собаки гавкнуть не успели. Басмач как был в трусах, таким на улицу и выволокли. Спеленали, кляп в рот и в горы. Пока вертушку дожидались, с Виктором пообщался. Я на тот момент из Чечни не вылазил, потому было интересно знать всё, что касалось гражданской жизни.

— Так говоришь, будто Руча — герой.

— Герой! В горах вёл себя как настоящий офицер. Что касается предательства, так здесь ещё надо разобраться, кто кого предал.

— Не понял.

— Вижу, что не понял. Вычеркнуть из жизни человека легко, ещё легче представить гнидой. Что касается понимания и доверия, то всё сразу куда-то исчезает, ни тебе ума, мужества, фантазии.

— О каком мужестве может идти речь, если Руча решил использовать меня?

— Неправда. У Виктора и мыслей не было предавать тебя, тем более наживаться. Я разговаривал с ним, потому с полной уверенностью могу утверждать, что он считает тебя своим другом.

— Другом? А как же вор в законе? Попытка использовать наши отношения?

— Не было никого вора, как и не было попытки использовать тебя. Что касается связи с Гришиным, то это тема отдельного разговора. Полковник не просто решил столкнуть вас лбами, это стратегия придуманного им плана.

— Какой интерес Гришину чернить в моих глазах Виктора?

— Во-первых, развалить тандем. Полковник, узнав, что вы с Виктором друзья, понял, что справиться с двумя будет тяжелее, чем с одним. Не будь рядом Рученкова, он разобрался бы с тобой легко и непринуждённо. Но стоило встрять в игру Виктору, как всё перевернулось вверх дном. Гришину срочно пришлось придумывать что-то, что могло разрулить ситуацию в его сторону.

— А во-вторых?

— Что во-вторых?

— Ты сказал, во-первых, разорвать тандем. А во-вторых?

— Во-вторых, Гришин в своё время устроил всё так, что Виктору пришлось подать рапорт об увольнении из органов.

— Гришин?

— А чего ты удивляешься? Война Гришина с Рученковым ведётся с 2003 года, притом, что сначала отношения начальника и подчинённого складывались как нельзя лучше.

— Виктор служил под руководством Гришина?

— Можно подумать, ты не знал?

— Откуда? О службе никогда не говорили. Виктор не распространялся, я не спрашивал.

— В таком случае ставлю в известность. Переводом в специальный отдел, который занимался расследованием особо значимых дел государственной важности, Рученков обязан Гришину. Не знаю, что послужило толчком, но полковник начал проявлять к Виктору особый интерес. Может, увидел в Руче себя молодым, может что-то другое, так или иначе начал готовить себе преемника.

— И что внесло раздор?

— Дочь полковника. У него их две. Младшая только — только закончила МГУ. Старшая шесть лет как адвокат. Обе пошли по стопам отца. И всё было бы нормально, если бы Оксана не влюбилась в Рученкова.

— Подожди! — Богданов жестом остановил Кузнецова. — Я не понял. Оксана — дочь Гришина?

— Ну, наконец-то.

Разведя руки в стороны, Кузнецов улыбнулся улыбкой, от которой Богданову стало не по себе. Пытаясь сопоставить догадку с вещами, имеющими под собой жизненную основу, Илья старался выудить из памяти всё, что знал о супруге Виктора.

— Чего-то я совсем потерялся.

— Не мудрено. Вас бизнесменов кроме денег, что ещё может интересовать? Их количество и возможность доказывать свою независимость.

— Только не надо валить всё в одну кучу. У меня прекрасные отношения с Оксаной. С Виктором мы дружны с детства, пока, между нами, не встал Гришин.

— Хорошо не буду, — видя, что упрёком своим задел Богданова за живое, телохранитель предпочёл продолжить разговор без переходов на личности. — Отношения между Виктором и Оксаной по логике жизни должны были быть в радость всем и