Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

13 ноября покинул императорскую ставку и отправился в обратный путь, направляясь к низовьям Волги и резиденции Бату, которой достиг 9 мая 1247 г. Оттуда он через Киев возвратился на Запад.

Армянский Смбат Спарапет, которого его брат, король Киликийской Армении Хетум I, в это же время посылал к Гуюку (его путешествие продолжалось с 1247 по 1250 г.), похоже, лучше Плано Карпини понял, какие выгоды для христианства может представлять союз с монголами. Гуюк принял его благосклонно и вручил грамоту, заверявшую короля Хетума в его покровительстве и дружбе. Мы располагаем письмом, которое во время этого путешествия 7 февраля 1248 г. Смбат написал из Самарканда своему зятю, кипрскому королю Генриху I[165]. В нем он доказывает важное значение несторианского фактора при монгольском дворе и в империи вообще. «Восточные христиане, – говорится в этом письме, – стали под покровительство великого хана, который принял их с великой честью, даровал им вольности и объявил, что запрещает чинить им обиды».

Впечатление суровости, произведенное Гуюком на Плано Карпини, подтверждается Рашид ад-Дином. Энергичный, властный, очень ревнивый к своей власти и считающий, что в царствование Угэдэя, а затем в регентство его матери пружины государственного механизма ослабли, он решил восстановить взаимоотношения между великим ханом и принцами в том виде, в каком они существовали при его деде Чингисхане. Он приказал произвести тщательное расследование весьма подозрительного поведения своего двоюродного деда Темуге-отчигина, который намеревался напасть на регентшу, и покарал его окружение. Илийский хан Чагатай, умирая (1242), передал наследство своему внуку, Кара-Хулагу (сыну Мутугэна, убитого в 1221 г. на осаде Бамиана). Гуюк, как верховный властитель, вмешался в дела этого улуса и поставил на место молодого человека младшего сына Чагатая по имени Йису-Менгу, своего личного друга (1247). В Персию с полномочиями верховного комиссара он отправил своего доверенного человека Элжигидая, который с 1247 по 1251 г. был то ли помощником, то ли начальником полководца Байджу, командующего монгольской армией в Мугане[166]. На Дальнем Востоке Абд-эр Рахман, финансовый управляющий завоеванными китайскими провинциями, был казнен за должностные преступления, а на его место назначен Махмуд Ялавач. Кереит-несторианин Чинкай вновь стал канцлером империи, в каковой должности он встречался с Плано Карпини. У подвластных народов Гуюк разделил Грузию между двумя соперничавшими претендентами на престол, Давидом Лашей, получившим Картли, и Давидом Нарином, сыном царицы Русудан, сохранившим только Имеретию. В малоазийском (конийском) сельджукском султанате отдал трон Кылыч-Арслану IV, которого предпочел царствовавшему до того момента его старшему брату Кей-Кавусу.

В своем стремлении упразднить все усиливавшуюся автономию, которой начинали пользоваться представители других ветвей Чингизидов, Гуюк столкнулся с лидером Джучидской, то есть старшей, ветви, Бату. В начале 1248 г. отношения между ними достигли такой напряженности, что оба начали готовиться к открытой войне. Под предлогом желания перебраться поближе к своему наследственному владению на Эмеле Гуюк отправился из Каракорума на запад. Со своей стороны Бату, предупрежденный принцессой Соркуктани, «главой» дома Тулуя, продвинулся на восток до Семиречья и достиг Алакмака, в семи днях пути от Кайлыка (недалеко от современного города Копал), очевидно, как полагает Бартольд, в Алатау, между Или и Иссык-Кулем. Столкновение казалось неизбежным, когда Гуюк, чей организм был преждевременно изношен вследствие злоупотребления спиртным и женщинами, умер в неделе пути от Бешбалыка, возможно, как полагает Бартольд, в районе Урунгу, или, по мнению Пеллио, к северо-востоку от Бешбалыка (Гучэна) (его смерть датируется апрелем 1248 г., точнее, между 27 марта и 24 апреля, по данным китайских источников). Ему было всего сорок три года[167].

Возможно, эта смерть спасла Европу от страшной опасности. Гуюк мечтал не только разгромить кипчакского хана, но и, по свидетельству Плано Карпини, покорить христианский мир. Как бы то ни было, на запад он, похоже, смотрел по-особенному. А вот приход к власти принцев из дома Тулуя, сначала Менгу и особенно Хубилая, поменял главное направление монгольских завоеваний, сменив его на дальневосточное.

Регентство Огул-Каймиш

После смерти Гуюка его вдова Огул-Каймиш, по рождению кереитка, как полагал д’Охсон, или меркитка, поправляет его Пеллио, стала регентшей. Это она в 1250 г. принимала в Тарбагатае, в районе Или и Кобака, родовом владении дома Угэдэя, послов Людовика Святого – доминиканцев Андре из Лонжюмо, его брата Ги, или Гийома, и Жана из Каркассона, прибывших через Персию и Талас. Она приняла как дань подарки короля Франции и потребовала от него более четко признать свою зависимость. Это посольство вернулось к Людовику Святому в Цезарею не ранее апреля 1251 г.

Огул-Каймиш хотела бы возвести на трон одного из принцев линии Угэдэя: либо Ширамуна, племянника Гуюка, либо, еще лучше (правда, он был слишком молод), своего сына от Гуюка, малыша Кучу. Но Бату, игравший теперь главную роль в качестве старейшины рода Чингизидов, решил отстранить Угэдэидов от престола. Он действовал заодно с вдовой Тулуя, Союркуктени или Соркуктани. Эта принцесса, кереитка по происхождению (она была племянницей ван-хана Тогрула[168]) и, как большинство кереитов, несторианка по вероисповеданию, была столь же умна, сколь ловка. В то время когда Гуюк начал строгое расследование злоупотреблений различных принцев-Чингизидов властью и незаконных присвоений полномочий в ущерб государству, было доказано, что именно благодаря ее руководству дом Тулуя всегда вел себя безупречно. Теперь она сочла, что пришло время ее семьи. Она сумела убедить Бату поддержать избрание великим ханом ее старшего сына от Тулуя, принца Менгу[169]. Поэтому именно Менгу назвал Бату в качестве кандидата на престол на курултае, созванном в его лагере на Аламаке, к северу от Иссык-Куля, видимо, в 1250 г. Впрочем, Менгу был избран одними лишь представителями домов Джучи и Тулуя, поскольку, как заметил Бартольд, представители домов Угэдэя и Чагатая либо вообще не присутствовали на Аламакском курултае, либо покинули Аламак до завершения выборов. Узнав об избрании Менгу, они категорически отказались его признать под предлогом, что собрание состоялось слишком далеко от священных Чингизовых мест и было недостаточно представительным. Тогда Бату решил созвать второй, более полный, курултай в священных местах – на Ононе или Керулене, куда пригласил и представителей домов Угэдэя и Чагатая, но на все его приглашения они, естественно, отвечали отказом.

Пренебрегая их оппозицией, Бату поручил своему брату Берке созвать курултай в Кодеу-арал или Кодоу-арал, на Керулене. Невзирая на протесты отпрысков дома Угэдэя, отказывавшихся признавать их отстранение от трона империи, и Йису-Менгу, главы Чагатайского улуса, поддерживавшего Угэдэидов, Берке провозгласил Менгу великим ханом (1 июля 1251 г., по данным Джувейни). Трон империи окончательно перешел от дома Угэдэя к дому Тулуя.

Относительная легкость, с какой был совершен этот государственный