Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

– Все можно перехватить, – сказала Ирен. – И телеграмму, и письмо… но я приняла все необходимые меры предосторожности. Ту, первую телеграмму миссис Пул я отправляла через американское посольство – ее передал один из наших лондонских атташе. И в этот раз я сделала то же самое. Думаю, это самый безопасный способ. Кстати, я говорила с Зигмундом – он просил передать вам пожелания счастливого пути и надеется еще когда-нибудь встретиться с вами. С вами обеими. Сказал, что вы интересные – впрочем, он выразился иначе: «уникальные» – личности с точки зрения психологии.

– А можно добавки? – спросила Диана. – Я еще не наелась.

– Если поторопишься, – сказала Ирен. – Люсинда, вы уверены, что ничего не хотите?

Люсинда подняла на нее затравленные глаза и покачала головой.

Ирен подошла к ней и положила ей руку на плечо.

– Обещаю, что ваша матушка будет похоронена в освященной земле, со всеми религиозными обрядами. Вы хотите взглянуть на нее в последний раз, проститься?

Люсинда кивнула.

– Тогда идемте. Дилижанс скоро будет здесь.

Ирен протянула руку. Люсинда взяла ее и послушно вышла из комнаты вслед за Ирен.

– Веселенькая же у нас с ней будет поездка, – сказала Диана.

– У тебя ни капли сострадания нет? – сказала Мэри. – Она только что потеряла мать.

– Как будто я без тебя не знаю, – ответила Диана. – Я сама потеряла мать, помнишь? И ты тоже. И Жюстина.

– Тем более следует проявить доброту и сочувствие, – сказала Жюстина. На лице у нее читался упрек – мягкий, но упрек. Мэри даже не знала, видела ли она когда-нибудь раньше упрек на лице Жюстины.

Диана бросила на нее сердитый взгляд, но ничего не ответила. Она запихала в рот оставшуюся на тарелке картошку и стала жевать нарочно с открытым ртом, словно напрашивалась на выговор. Мэри вздохнула. Три дня трястись в дилижансе по сельским дорогам Австро-Венгрии! Это будет долгий путь – и не только из-за Люсинды Ван Хельсинг.

Через несколько минут в дверях возникла Грета.

– Дилижанс прибыл, – сказала она.

– Спасибо, – сказала Мэри. – И за все тебе спасибо, Грета. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Грета улыбнулась им:

– Я тоже надеюсь. Из вас всех вышли бы воровки и шпионки хоть куда.

– Пожалуй, лучшего комплимента в свой адрес мне еще не приходилось слышать, – сказала Жюстина, улыбаясь своей редкой улыбкой. – Auf Wiedersehen[76], Грета.

Чемодан ждал их внизу. Там же стояла корзина, а на ней сложенные стопкой одеяла и подушки. Мэри проверила, все ли у них с собой: Жюстинина сумка на ремне, ее поясная сумка. Она провела по ней рукой и нащупала револьвер. Кто бы мог подумать, что ей, мисс Мэри Джекилл с Парк-Террейс, 11, тяжесть револьвера станет казаться успокаивающей? Однако это было именно так. Она открыла сумку, чтобы убедиться, что пули все так же лежат рядом с револьвером, в отдельном мешочке, и заметила, что мешочек снова полон: те пули, что они с Ирен расстреляли в переулке, а потом в экипаже, заменены новыми. Как заботливо со стороны Ирен. Среди их багажа стояла и кожаная сумка для Люсинды.

– Готовы? – спросила Ирен.

Мэри кивнула.

Ирен открыла дверь. Было еще темно, но во двор падал свет двух уличных фонарей. Их ждал дилижанс, запряженный парой больших, косматых каретных лошадей. На кучерском сиденье сидел возница и держал в руках вожжи. Другой мужчина, сидевший рядом с ним, соскочил, когда девушки подошли. Он поклонился, сказал: «Guten Abend, Damen»[77], а затем уложил их чемодан в задний ящик. Корзина и сумка Люсинды поместились в дилижансе, под сиденьями, а одеяла с подушками он сложил наверх. Ирен о чем-то переговорила с ним по-немецки и отдала, насколько можно было судить, солидную пачку денег. Он сложил их в бумажник, открыл дверцу дилижанса, еще раз поклонился и сказал:

– Bitte[78].

– Давайте, садитесь, – сказала Мэри остальным.

– Я первая! – заявила Диана. Ну конечно, ей всегда надо быть первой!

– Мэри, – сказала Ирен, отводя ее в сторону. – Постарайтесь убедить Люсинду что-нибудь съесть или хотя бы выпить. Я спрашивала ее, почему она ничего не ест, и она сказала что-то насчет «горького плода запретного древа» – не имею представления, что это значит. Но ей нужно поесть – ее ведь там наверняка впроголодь держали! И еще кое-что меня беспокоит. Как я вам уже сказала, кучера зовут Миклош Ференц. Тот, что помоложе, – его сын, Денеш. Он не очень-то хорошо говорит по-немецки, а его отец, подозреваю, не знает немецкого совсем. Они говорят только по-венгерски, а это совершенно невозможный язык! Придется вам как-то постараться с ними договориться. Жаль, что я не могу отправить вас в моем собственном экипаже, Герман бы отвез, – но его жена как раз на днях ждет первенца. Едва ли она была бы мне благодарна, если бы я отправила ее мужа в Будапешт в такой момент. А Георг, хоть и очень недурной лакей, совсем не умеет управлять дилижансом или хотя бы ландо! С ним бы вы наверняка разбились где-нибудь по дороге. Берегите себя, Мэри. И других, конечно, тоже. Мне было очень приятно познакомиться с вами.

– И мне, – сказала Мэри. Ирен пожала ей руку – о, вот это настоящее, крепкое английское рукопожатие! А затем она обняла Мэри за плечи и расцеловала в обе щеки. Что ж, Мэри была совсем не против. Ирен оказалась такой интересной женщиной, каких ей до сих пор еще не приходилось встречать. Соперничать им не из-за чего, а если бы и было между ними соперничество, Мэри с радостью проиграла бы Ирен Нортон.

– Спасибо вам… за все, – сказала она. Денеш Ференц помог ей сесть в дилижанс и закрыл за ней дверцу. Сиденья были мягкие, обтянутые каким-то темным бархатом. Слава богу – путешествие не будет таким мучительным, как она опасалась. По крайней мере, не придется двое суток трястись на деревянных скамьях. Диана уже свернулась клубочком на сиденье напротив, положив голову Жюстине на колени вместо подушки. Глаза у нее были закрыты. Жюстина только молча посмотрела на Мэри и пожала плечами. Ну что же, если Жюстина не против – Мэри хотя бы в этот раз не придется исполнять роль подушки! Она укрыла Диану одеялом и села рядом с Люсиндой – та сидела у противоположного окна, поодаль от остальных. Мэри очень хотелось сделать что-нибудь – хоть как-нибудь выразить Люсинде свое сочувствие, хоть чем-то утешить. И почему это ей так плохо даются подобные вещи?

Тут Мэри услышала щелчок кнута, и дилижанс тронулся. Она выглянула в окно – во дворе стояли Ирен с Гретой, их еще можно было разглядеть в свете уличных фонарей. Она помахала рукой, и они тоже помахали в ответ. Мэри устроилась поудобнее на сиденье – не так удобно, как в поезде, но тоже ничего, – и накрылась одеялом. Она смотрела в окно на огни Вены, а дилижанс с грохотом катил по каменной мостовой. Ее все еще одолевала усталость! Сейчас она закроет глаза, только на минуточку…