Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

И, конечно, в этом платье она стала еще красивее, и тем труднее стало отделаться от Кларенса! Зато в Париже их ждал триумф. Пять представлений – вечернее в пятницу, утренние и вечерние в субботу и воскресенье, – и каждый раз аншлаг: публика торопилась увидеть, как близнецы Джеллико завязываются узлом, как полковник Шарп метает ножи, как ассистирует ему миловидная, но бородатая мисс Петуния, как Атлас, «первый силач в мире», поднимает все новые и новые тяжести. Королева Лилипутии, самая маленькая женщина в мире, читала стихи, взобравшись на стол, мальчик-собака выл и лаял, а Женщина-пантера демонстрировала свою ловкость, карабкаясь по хитроумной конструкции из веревок и палок. Братья Камински показывали чудеса акробатики. Зулусский принц самозабвенно танцевал туземные танцы. Мадам Зора показывала номер с ядовитыми змеями. И, наконец, на сцене звезда программы… La Belle Toxique! Беатриче сказала Лоренцо, что не станет для представления убивать ничего живого. Вместо этого она вызывала добровольцев из публики, чтобы дохнуть на них или пожать руку. Они платили деньги за удовольствие получить головокружение от ее отравленного дыхания или обжечь пальцы. Публика встречала смехом тех, кто шел обратно в зал на заплетающихся ногах, как пьяный, и подбадривающими криками – тех, кто возвращался с обожженной рукой. Иногда Беатриче соглашалась поцеловать в щеку кого-то из публики – пожилого политика, юную красавицу-герцогиню, бедного моряка, ненадолго сошедшего на берег. Парижские газеты прозвали ее la vrai femme fatale[81].

Это было очень похоже на ее прежнюю программу, но с одним отличием. На пароме из Дувра Кэтрин подошла к Лоренцо и сказала:

– А почему бы каждому из нас не рассказать свою историю? Ну, знаешь, – о том, как Женщина-пантера из Анд родилась от матери-пантеры и человеческого отца, что-нибудь в этом роде. Это же французская публика, куда более искушенная, чем добропорядочные английские джентльмены. Что скажешь?

Лоренцо скептически посмотрел на нее:

– Истории, говоришь? Думаешь, публике будет интересно?

– Ну конечно. Все любят слушать истории. Знаешь что – давай я их запишу и дам тебе почитать по дороге в Париж. И тогда ты скажешь, как тебе эта идея.

Она поговорила с Сашей, Зорой, Кларенсом и другими артистами из цирка Лоренцо, написала свою историю для каждого, используя их идеи и свои писательские таланты. В каких-то случаях история была вымышленной от начала до конца (Кларенс: «Я был младшим сыном самого Шака Зулу. В день моего рождения жрец из моего племени предсказал, что, когда я вырасту, то отправлюсь по большой воде в далекую землю, где живут люди, белые, как призраки»), а в каких-то, как, например, у Беатриче, – почти правдивой. Представление было объявлено в афишах как Une Rencontre Avec des Monstres[82], и публика пришла в восторг. Лоренцо заработал столько, что тут же отбил телеграмму в Вену, чтобы забронировать еще одно представление, в четверг вечером. Сразу же после последнего выступления в Париже они вновь сели в поезд. Это был не экспресс, конечно, но все-таки через четыре дня они должны были прибыть в Вену – как раз к первому представлению. Кроме того, Лоренцо сказал, что у них уже есть приглашение от будапештского театра. Все шло просто прекрасно… до тех пор, пока час назад Кэтрин не обнаружила, что кто-то рылся в ее чемодане и что телеграмма Ирен Нортон, с ее адресом и предупреждением насчет Общества алхимиков, исчезла.

– Кэт, а ты записала ее адрес еще где-нибудь? – спросила Беатриче.

– Нет, мне не хотелось записывать такие вещи – вдруг кто-нибудь найдет. Я заучила наизусть: Принц-Ойген-штрассе, восемнадцать. Но не в этом дело. Я пыталась вспомнить, куда еще могла деваться телеграмма – и выходит, что никуда. Даже если бы она выпала из Библии, то была бы где-то в чемодане. Я там все-все просмотрела, Беа. Вытащила всю одежду, проверила карманы… Телеграммы нет. И знаешь что? Она пропала после того, как я оделась утром, и до того, как вернулась за записной книжкой. Если бы раньше кто-то трогал мои вещи, я бы заметила. Наверняка.

Кто-то рылся в моем чемодане и взял телеграмму миссис Нортон. Не могу представить, кому еще это могло бы понадобиться, кроме Общества алхимиков. Мне кажется, ты права – посторонний человек не мог попасть в этот вагон и остаться незамеченным, а если бы его заметили, кто-нибудь бы непременно об этом упомянул: ты же знаешь, как циркачи любят посплетничать. И да, всех их мы с Кларенсом знаем уже не первый год – кроме Зоры. Она новенькая. Помнишь, как ей хотелось непременно ехать со мной в одном купе? Она сказала, что хочет узнать меня получше. Зачем? Мне и тогда это показалось странным, а теперь кажется… ну… подозрительным. Если в цирке Лоренцо есть агент Общества алхимиков, то это может быть только она.

Кларенс нахмурился. А когда он хмурился, вид у него был довольно устрашающий.

– Кэт, это на тебя не похоже – обвинять человека без доказательств. На чем конкретно основаны твои подозрения, кроме того, что Зора хотела ехать с тобой в одном купе?

Кэтрин подалась вперед. Она чувствовала себя Шерлоком Холмсом, излагающим свои умозаключения. Все сходилось точка в точку.

– Ну смотри – только у Зоры, не считая проводника, есть ключ от нашего купе. Это ведь и ее купе тоже. Любой другой, входя туда, рисковал бы – вдруг я как раз там, а ей беспокоиться не о чем – просто отложит обыск до другого раза. И если бы кто-то увидел, как она входит туда, никто бы ничего не заподозрил – решили бы, что она хочет взять что-нибудь или лечь вздремнуть. Где она была после завтрака? Она сказала, что пойдет кормить змей, а потом? Могла вернуться и обыскать чемодан.

– Ты же сама мне показывала, как легко открыть запертую дверь, – задумчиво сказала Беатриче. – Ты говорила, что Диана научила тебя этому всего за час. А тому, кто рылся в чемодане, так или иначе пришлось вскрыть на нем замок – так почему он не мог вскрыть и замок на двери? Конечно, рискованно, но если сделать это быстро и незаметно…

– Да, но это же я, – сказала Кэтрин. – Я же слышу, как язычок поворачивается. И замок на двери купе не так легко взломать – вот на чемодане проще простого, была бы булавка. В общем, я и не утверждаю, что у меня есть доказательства. Только подозрения, не более. Шерлок Холмс постарался бы подтвердить или опровергнуть эти подозрения, так? Если рассуждать логически, она самая вероятная подозреваемая.

Кэтрин вспомнила тот вечер, когда они стояли на платформе Гар-де-Лест перед посадкой и Лоренцо раздавал им билеты. Она, Кэтрин, должна была ехать в одном купе с мисс Петунией. Они все ехали по двое, только Беатриче одна – из-за ее яда. Но тут Зора схватила ее за руку:

– Я поеду с Кэтрин! Не отказывайся, кошечка, будет весело!

Мисс Петуния согласилась обменяться местами и ехать с миссис Камински – та помогала сыновьям готовиться к выступлениям и следила за тем, чтобы сетки были закреплены надежно. Уже тогда Кэтрин удивилась, что это вдруг Зоре так захотелось ехать непременно с ней. Они с заклинательницей змей вовсе не были подругами.