Медленные пули - Аластер Рейнольдс

– Конечно, нельзя доводить до такой крайности. Не обязательно всем квантовым процессам сбоить. Для гибели достаточно лишь некоторых.

– И все же это крайне маловероятно.

– Но с определенной точки зрения – куда вероятнее.

– Запугивать меня взялся?

– Рассмотрим тогда более оптимистичную альтернативу. Ты очень стара, лежишь на смертном одре после долгой счастливой жизни. Ты вот-вот скончаешься от естественных причин.

– Ну ладно, – согласилась Мойра.

– Но что в точности означают эти естественные причины? Что такое смерть, как не завершение ряда химических процессов?

– Мрачноватый взгляд.

– Напротив, – возразил Иэн. – Представь себе, как эти химические процессы постепенно замедляются. Их в свой черед, разумеется, определяют квантовые. Как и всё на свете. А если можно представить себе, как они останавливаются, значит можно и вообразить, как еще чуточку растягиваются.

– И одна из нас урывает еще минутку жизни?

– И даже более того, Мойра. Одной из вас суждено бессмертие. Одна из вас не умрет никогда. Смерть – это химический порог. Всегда найдется та, кто его не преодолела. Искра жизни сохранится в тебе. Ты будешь перемещаться по все более отдаленным ветвям мультиверсума с каждым вздохом, но какое это имеет значение, с твоей-то позиции? Ты даже не почувствуешь, как отмирают все предшествующие версии тебя. Ты лишь почувствуешь продолжение собственного существования.

– Не такого бессмертия я бы хотела, – заметила Мойра. – Мне это кажется прижизненным адом. Вечная борьба за каждый вдох, которой не суждено завершиться. Лучше под автобус кинуться.

Иэн снова усмехнулся:

– Ты забываешь, что никакой исход не является невозможным, как бы маловероятен он ни был. С пролетающего в небе самолета упадет двигатель и разнесет автобус вдребезги. Автобус провалится в дыру, возникшую посреди дороги. Наконец, он может самопроизвольно распасться: все его заклепки одновременно возьмут и лопнут. Или налетит буря и унесет его с твоей дороги.

– Чудо какое-то.

– Именно так и должны выглядеть чудеса. Впрочем, ты бы поняла. Ты бы осознала, что случившееся сигнализирует о твоем попадании в ближайшую к роковому исходу ветвь.

Мойре показалось, она понимает, к чему клонит Иэн.

– Тогда остается револьвер, – сказала она, придав голосу тон унылой неизбежности. – Я приставлю его к голове и спущу курок.

– Не сработает. Произойдет осечка. И так до тех пор, пока ты не отведешь его от головы или не выстрелишь под углом, который роковых последствий не возымеет.

– Но как насчет наблюдателей? Присутствующие увидят, как моя голова разлетается на куски. Не слишком убедительное доказательство бессмертия. Они ведь не поверят.

– Не поверят. Пока сами не попробуют.

– И что же, нам всем приставить пушку к голове, так? Нажать на спуск, а если выживем – если произойдет осечка, – то заключить, что мы бессмертны?

Иэн наклонился вперед. Она увидела металлический блеск – край рукояти высовывался из кармана. Так подмывает рвануться и выхватить… Но стоило представить эту попытку, как Мойру замутило от страха.

– Оглянись на свою жизнь, – сказал Иэн. – Разве не случалось с тобой ничего такого – несчастных случаев, опасных ситуаций? И разве не думала ты потом, как тебе повезло, что жива осталась?

Мойра мотнула головой, но без особой уверенности:

– Ничего такого не припомню.

– Мойра, почему ты забросила парашютный спорт?

– Я не забросила, – ответила она. – Просто утратила интерес. Да и не было никогда этого интереса. Я в ту пору втюрилась в одного парня… Ты же помнишь Майка?

– Я помню Майка. Но я также помню, почему ты перестала прыгать. В тот день зацепилась вытяжным тросом за ручку двери, когда входила в столовую. Парашют не раскрылся – он был неправильно уложен. А если бы ты не зацепилась, то узнала бы об этом только в момент падения.

– У меня был запасной.

– Но при осмотре твоего запасного парашюта обнаружилось, что и он уложен плохо. Там еще шастала бывшая подружка Майка, помнишь? Никто не обвинил бы ее в причастности, но больше в клубе ты не появлялось. Мойра, я жалел, что ты ушла.

– Мы с тобой поддерживали связь.

– После долгого перерыва. Признай, что ты испугалась. Что снова и снова мысленно возвращалась к той двери, размышляла, что бы случилось, не пойди ты обратно в столовую за забытыми сигаретами.

– Этого нельзя доказать, – сказала Мойра.

– Однако можно строить предположения. Большинство Мойр погибли или покалечились. Некоторые выжили. Некоторые попросту решили в тот день не прыгать. Некоторые пошли в столовую и по удачному стечению обстоятельств зацепились парашютом за дверную ручку. Некоторые все равно прыгнули, и купол все же раскрылся, позволив благополучно приземлиться. Некоторые даже не поняли, как им повезло.

– Ну хорошо, – кивнула Мойра, – иногда отделываешься царапинами там, где все могло обернуться куда страшней. Но это не значит…

– Это и на мировом уровне так работает, – перебил Иэн.

– Чего-о?

– Тебе никогда не приходило в голову, как невероятно близки мы были к Третьей мировой? Сколько раз палец ложился на кнопку? Не только в периоды обострения международной обстановки, но и по другим причинам. Когда лунный блик путали с межконтинентальной ракетой в полете, когда стая гусей или метеорный поток едва не провоцировала армагеддон? Ужасно, Мойра, что это происходит снова и снова! Мы чудом продержались так долго! Мы гребаным чудом пережили двадцатый век, и все равно это продолжается. Забудь про револьвер у виска, загляни в историю. Мы уже подтвердили, что именно так оно и работает. Мы уже обитаем на чрезвычайно маловероятной ветви мультиверсума, нравится нам эта мысль или нет.

– Но мы не бессмертны, – сказала Мойра. – Кругом умирают люди. Разве это не доказывает…

– Конечно, умирают. С твоей точки зрения. А с их личной? Никто из твоих знакомых ни разу в жизни еще не умер. Они лишь видят, как другие мрут вокруг них.

– Значит, таков наш удел? Вечная жизнь, пока все, кого мы любим, проносятся мимо, как встречные машины?

– Именно поэтому я должен узнать, – сказал Иэн. – Я не обещал хороших новостей. Если честно, я надеюсь вышибить себе мозги. Но если буду спускать курок раз за разом, а пуля так и не вылетит из ствола… тогда станет ясно.

– А потом?

– Это будет означать, что у меня проблемы. Что у нас у всех проблемы.

Иэн выхватил из кармана револьвер. Крутанул барабан: оружие хорошо смазано, аж мурлычет. Он приставил к виску ствол. Револьвер казался идиотской игрушкой, совершенно не сочетаясь с коробками из-под пиццы, романами Бена Элтона и ухмыляющимся птеродактилем.