Диагноз - Алан Лайтман

Потом он улыбнулся им и в четыре глотка осушил чашу. Он встал и принялся ходить кругами по камере. Он ходил некоторое время, а потом сказал, что его ноги тяжелеют и теряют чувствительность. Сказав это, он спокойно лег на ложе и с головой укрылся одеялом. Однако он продолжал говорить, время от времени задавая вопросы. Один из друзей по его просьбе коснулся его ступней и лодыжек, и Сократ сказал, что ничего не чувствует. Через несколько минут то же самое произошло с его пахом. Действие яда медленно распространялось вверх. Сократ даже пошутил, сказав, что яду следовало бы начать не с ног, а с головы. Потом он в самых сердечных выражениях поблагодарил своих друзей за их дружбу с ним. Они спросили, как поступить с его прахом, и он попросил их развеять его там, где им заблагорассудится.

Анит встал с ложа, губы его скривились в язвительной усмешке.

— Какой же он глупец, что не позаботился заранее о месте своего погребения. Что он сказал перед самой смертью, Пиррий?

— Я запомнил все до последнего слова, хозяин.

Анит начал расхаживать по столовой, держа в руке чашу, наполненную вином.

— Он проклинал кого-нибудь? Не проклинал ли он меня?

— Нет, хозяин. В нем не было гнева.

Анит долил в чашу вина, выпил и снова зашагал по комнате.

— Верно, он был испуган. Ты видел его глаза?

— Он был совершенно безмятежен, хозяин.

— Откуда ты можешь это знать? Ведь ты подглядывал в узкие щели.

Пиррий не ответил и неловко сглотнул.

— Ты видел его руки? Он не хватался судорожно за край ложа?

— Я не видел его рук, хозяин. Он сказал, что смерть есть лишь отделение души от тела. После этого душа становится чистой и свободной. Сказал, что люди, которые боятся смерти, очень любят свое тело, а также, возможно, власть и богатство.

Анит швырнул чашу на пол, и она разлетелась на тысячу кусков. Он сел на ложе и уставил пустой взгляд на занавесь в противоположном конце столовой. Потом, наступив ногой, обутой в сандалию, на один из осколков, начал вдавливать его в пол до тех пор, пока черепок не раскрошился в мелкую пыль. Наконец Анит заговорил сдавленным голосом:

— Я хочу, чтобы ты взял двадцать мин, отнес их к дому софиста и оставил на пороге. Пронап покажет тебе дорогу.

— Хозяин?

— Ты стал плохо слышать? — закричал кожевенник.

— Нет, хозяин, — ответил Пиррий. — Я отнесу двадцать мин к дому Сократа.

— Я сейчас уйду из дому на всю ночь. Пусть Пенелопа скажет моей жене, что меня не будет до утра. Или лучше пусть Пенелопа скажет ей, что я ушел к Калонике.

Анит резко встал с ложа и направился к выходу.

— Хозяин, — волнуясь, заговорил Пиррий. — Прошу тебя, не делай этого твоей жене. Хозяин…

Но Анит уже вышел, и только занавеска у входа колыхалась, как потревоженная ветром гладь океана.

Окончив чтение, Алекс остался сидеть возле отца, продолжая смотреть на последнюю страницу.

Билл скосил глаза вниз, к изножью кровати. Он никогда еще не видел сына таким уставшим, таким серьезным, таким значительным. Его болезнь явилась тяжелым ударом для мальчика, а история Анита была трагичной, слишком трагичной, чтобы читать ее в такое время. Зачем он позволил Алексу читать себе в такое позднее время, когда ребенку пора ложиться спать? Кроме того, Алекс продолжает худеть.

— Ты выглядишь утомленным, — сказал Билл.

Мальчик отвернулся от лампы на туалетном столике, и на его лицо упала полутень. У него были красивые, как у матери, каштановые волосы.

— У меня все хорошо, — сказал он, помолчав.

— Ты достаточно спишь?

Алекс кивнул.

— Что сталось с сыном мегарца? — спросил он.

— Не знаю.

Алекса трясло. Мальчик едва не плакал. Биллу не следовало разрешать ему читать этот рассказ.

— Мне хочется, чтобы Анит послал деньги семье мегарца, как он сделал это для Сократа.

— Зачем ему это делать? — спросил Билл. Только сейчас он услышал, что Алекс хлюпает носом. Эти тихие звуки почти сливались со звуком льющейся в ванной воды. Мелисса принимала душ. Как хотелось Биллу приласкать и успокоить мальчика, своего дорогого сына. Но кто он такой, чтобы успокаивать кого бы то ни было?

— Ребенку, — продолжал Алекс. — Что станется с ним?

— Не знаю. Не думаю, что Анит стал бы беспокоиться из-за какого-то ребенка. Он послал деньги семье Сократа, потому что чувствовал свою вину. Анит не станет ничего делать из простого добросердечия.

Алекс встал с кровати и направился к двери спальни.

— Я не хочу больше слышать об этом Аните, — сказал, вдруг разозлившись, Билл. — Ты все закончил?

— Остался еще один раздел.

Что за странное выражение появилось на лице сына? Билл тщетно попытался поднять голову от подушки, чтобы посмотреть на Алекса.

— Марш в постель, тебе надо выспаться.

Билл вдавил голову в подушку; он и сам хотел уснуть, забыться в глубоком, без сновидений и кошмаров, сне.

— Подожди, я сейчас, — сказал вдруг Алекс. Мальчик повернулся и решительно вышел из спальни, как будто собираясь принести отцу что-то очень важное. Вскоре он вернулся и положил на кровать лист бумаги. Что это за бумага, имеющая для Алекса такое важное значение? Билл скосил глаза на сына, и ему показалось, что он прочел на лице мальчика смущение. Смущение, смешанное с детской гордостью.

— Что это?

— Е-мэйл, который я получил от доктора Соамса. Я его распечатал.

— Этот мэйл адресован тебе?

— Да.

— Сообщение для тебя лично от доктора Соамса? Прочти его мне.

Это было предложение работы с неполным рабочим днем: перекачка из Интернета медицинской информации. Доктора Соамса весьма сильно впечатлили приспособления, которые Алекс создал в Сети, его обязательность при ответе на сообщения, добросовестность и, главное, сайт www.paralysis.aol.com/achalm, «который привлек мое пристальное внимание». Лицо Алекса просветлело, когда он читал письмо отцу. Закончив, он сунул его в карман. Сообщение было получено несколько дней назад, объяснил Алекс, и он не знает, что с ним делать и что отвечать, а поэтому просто перепечатал и спрятал в своей комнате. Сын снова виновато и смущенно посмотрел в глаза отцу.

— Может быть, я мог бы помочь, — заикаясь, произнес он, — и заработать немного денег. Пока ты…

Алекс не закончил фразу, лицо его исказилось, как от боли, и он опустил глаза.

«Бедный мальчик», — подумал Билл, чувствуя, в каком ужасном состоянии пребывает его сын. В его душе зреет конфликт из-за неожиданного признания его способностей, которое пришло, когда его разбитый параличом отец превратился в бесполезную развалину. Хотя предложенная работа вряд ли принесет много денег, Алекс чувствует себя узурпатором. Каким триумфом могло стать такое письмо, приди оно в иных обстоятельствах! Мальчик целую неделю прятал сокровище, которое поначалу воодушевило его, а потом вызвало растерянность и смущение, и вот теперь он принес его отцу, чтобы показать, что, несмотря на свой маленький рост и мимолетные пустые увлечения, сумел добиться признания в значимом для Билла мире. Алекс просит разрешения принять предложение и одновременно просит за это прощения. Все это Билл почувствовал по выражению нежного лица сына и по его опущенным плечам. Как повзрослел за последнее время его дорогой мальчик!