Соперница королевы - Виктория Холт

Рядом оставались и стареющие фавориты. Бедный Хэттон, он заметно одряхлел, как и Роберт. То же самое можно было сказать и о Хинидже. Но королева сохраняла верность своим старым друзьям не только по самой своей природе, а также и потому, что они по-прежнему были ей полезны, и всегда держала их поблизости. По-своему она была так же верна им, как и Лестеру, хотя все при дворе знали, что никто не сможет занять в ее сердце место, принадлежащее Лестеру, которого она любила с юных лет и верность которому хранила всю жизнь.

Я обожала слушать придворные истории, которыми меня регулярно снабжали Эссекс и дочери. Пенелопу приводило в восторг внимание, оказываемое ее брату королевой. Она заверяла меня, что в скором будущем он сможет настаивать на моем возвращении ко двору.

— Сомневаюсь, что я соглашусь вернуться на таких условиях, — качала я головой.

— Ты будешь согласна вернуться на любых условиях, маменька, — возражала дочь. — Тебе никогда не стать ее фрейлиной, но я не вижу, почему бы тебе не начать бывать при дворе, как приличествует твоему положению графини Лестер.

— Меня вообще удивляет, что она так открыто демонстрирует свою ревность.

— Ревность — ее живительная почва, — откликнулась Пенелопа. — Хэттон подарил ей шпильку для волос и украшение в форме ведерка, оправленного в золото, намекая на то, что оно может ей пригодиться, поскольку вода наверняка всегда под рукой. Разумеется, он имел в виду Рейли. Ты думаешь, она одернула Хэттона и сказала ему, чтобы он не валял дурака? Ничего подобного. Она поддержала эту игру и заверила его, что ее Вода никогда не выйдет из берегов, ведь ему известно, как дороги ей все ее овцы. Так что старый Барашек был вознагражден за проявление ревности. Она разжигает соперничество между своими фаворитами, заставляя драться за ее благосклонность. Это помогает ей забыть о «гусиных лапках» и морщинах, которые она видит каждый раз, подходя к безжалостному зеркалу, не склонному к лести, подобно ее придворным.

Я поинтересовалась семейной жизнью дочери. Она отмахнулась от моего вопроса, заметив лишь, что не успевает родить одного ребенка, как уже вынашивает следующего. Она добавила, что когда-нибудь обязательно заявит лорду Ричу, что уже родила ему достаточно детей и с нее хватит.

Ее внешность и здоровье, похоже, ничуть не пострадали от частых беременностей. Она оставалась такой же красивой и жизнерадостной, как и в юности, и я с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать ей о собственном романе с Кристофером Блаунтом.

От Пенелопы я услышала, что королева, несомненно, увлечена Уолтером Рейли и что он, по всей видимости, является ближайшим соперником Эссекса. Она считала, что Эссекса следует предостеречь от чрезмерной откровенности с королевой и намеревалась посоветовать ему приберечь свою искренность для тех моментов, когда королева в ней нуждается или когда она ей угодна.

— Ты хочешь, чтобы он перестал быть самим собой, — вздохнула я. — Мне кажется, это то, на что он никогда не пойдет.

Мы говорили о нем с большой нежностью, потому что Пенелопа была предана ему почти так же сильно, как и я. Мы обе очень им гордились.

— Но Рейли умен, — продолжала она. — Он гораздо умнее нашего Робина. С другой стороны, Рейли предъявляет королеве претензии. На днях она спросила у него, когда он перестанет быть попрошайкой, на что он резко ответил, что это случится только тогда, когда Ее Величество перестанет заниматься благотворительностью. Это ее изрядно насмешило. Ты же знаешь, как она любит подобные шутки. Робин на них не способен. Меня очень беспокоит то, что он может переоценить свое влияние на королеву. Если это так, его ждет беда.

На это я ответила, что когда ее фавориты позволяют себе лишнее, она их часто прощает. Чего стоит один Лестер.

— Таких, как Лестер, больше не будет, — серьезно ответила Пенелопа.

Я знала, что она права.

* * *

Я все сильнее привязывалась к Кристоферу. Как только он понял, что я хочу его так же сильно, как и он меня, ему удалось наконец преодолеть благоговейный страх, который он сначала испытывал передо мной. В свою очередь я обнаружила, что он неглуп, и мне с ним никогда не скучно.

Он походил из благородного, но обедневшего рода. Его дедушка, лорд Маунтджой, был расточителен. Эту традицию продолжил отец, транжиривший семейное состояние на поиски философского камня. Уильям, старший брат Кристофера, совершенно не ценил деньги и жил явно не по средствам. Все это сулило скорое и окончательное разорение их рода.

Все надежды возлагались еще на одного брата Кристофера, Чарльза, который был на несколько лет старше Кристофера и на несколько лет моложе Уильяма. Чарльз заявил, что он намерен утвердиться при дворе и восстановить благосостояние семьи.

Меня заинтересовала это семейная сага, разумеется, благодаря Кристоферу. Мой интерес возрос еще больше, когда о Чарльзе заговорили как о сопернике моего сына.

Блаунты отличались привлекательной внешностью, и, судя по всему, Чарльзу досталась изрядная доля этой части семейного наследия. Он явился ко двору и оказался в числе придворных, обедающих с королевой; правда, это не означало, что королева станет беседовать с каждым из присутствующих. Тем не менее внешность Чарльза не осталась незамеченной.

Мне рассказывали, что королева поинтересовалась у пажа, нарезавшего ей мясо, кто этот привлекательный незнакомец. Когда паж ответил, что не знает, она немедленно поручила ему разузнать.

Чарльз, поймав на себе пристальный взгляд королевы, густо покраснел, что привело Елизавету в еще больший восторг. Узнав, что он сын лорда Маунтджоя, она немедленно послала за ним, несколько минут беседовала с застенчивым молодым человеком и расспрашивала его об отце. Затем она заявила:

— Останься при дворе, и я изыщу возможность облагодетельствовать тебя.

Присутствующие при разговоре придворные улыбнулись про себя и подумали: еще один привлекательный молодой мужчина!

Разумеется, он принял приглашение и вскоре очень полюбился королеве, потому что помимо привлекательной внешности был наделен и другими выдающимися качествами: он был начитан и хорошо знал историю, что, к немалой радости Елизаветы, позволяло ему вести с ней интеллектуальные беседы. Он по-прежнему оставался скромным и предпочитал держаться несколько в тени, не допуская непомерных трат, чего никак не мог себе позволить. Это также вызывало одобрительное отношение королевы, и Чарльз быстро становился весьма заметным членом тесного круга ее фаворитов.

Однажды она стала свидетелем его победы в поединке на копьях. Елизавета не скрывала своего удовольствия и в качестве награды вручила ему золотую, богато украшенную эмалью шахматную королеву. Чарльз был так горд подарком, что велел своим слугам пришить его к ленте своего рукава, чтобы все могли видеть этот знак королевского отличия.

Когда это привлекло внимание моего сына, он пожелал узнать, что это значит. Ему сообщили, что королева наградила молодого Блаунта за победу в поединке. У моего сына был еще один недостаток — чрезвычайная ревность. При одной мысли о том, что королева восхищалась этим молодым человеком, он впал в бешенство.