Рай. Книга 2 - Джудит Макнот

— Это вранье я уже слышал.

— Нет, дорогой, — не задумываясь, возразила Кэролайн, — этоправда. Не стану притворяться, что не была любовницей Доминика до того, как мыпознакомились. Он подарил мне этот дом, чтобы загладить вину за ту дурацкуюпьяную шутку, что он сыграл, притворившись, будто снова ухаживает за мной, втот день, когда ты нас «застал».

— Хорошенькое «ухаживание», — прошипел Филип. — Он валялся внашей постели, когда я вернулся на день раньше из деловой поездки.

— Но я там не лежала, — отрезала она. — И он был мертвецкипьян!

— Нет, тебя с ним не было, — саркастически согласился он. —Удрала на свидание к Пирсону, оставив полный дом гостей, которые увлеченносплетничали насчет твоего подозрительного отсутствия.

К его совершенному потрясению, Кэролайн засмеялась, грустно,тихо, и доверчиво спросила:

— Разве не самая печальная ирония заключается в том, чтопрошлое догнало меня и уничтожило? Все верили этой сказочке о моем сиротстве, асвязи, которые у меня были до замужества, так и не выплыли на свет Божий.

Она покачала головой, и тяжелая, отливающая серебром копнаволос упала ей на плечи.

— Мне все сходило с рук, хотя я была виновна, а ты осудилменя лишь на основании косвенных улик. Во всем этом действительно кроетсякакая-то поэтическая справедливость, как ты считаешь?

Филип потерял дар речи, не умея заставить себя поверить ей ине в силах сомневаться, как прежде. Дело было даже не в словах, а в ееотношении к происходящему — в спокойном смирении, полном отсутствии злобы иненависти, в искренности и чистосердечии в огромных голубых глазах. Следующийвопрос застал его врасплох. Голова изумленно дернулась:

— Знаешь, Филип, почему я вышла за тебя замуж?

— Вероятно, потому, что хотела получить надежное положение вобществе и богатство.

Кэролайн, усмехнувшись, покачала головой.

— Ты себя недооцениваешь. Я уже сказала, что была ослепленатвоей внешностью и воспитанием и влюбилась в тебя, но никогда бы не вышлазамуж, если бы не одно обстоятельство.

— И что же это за обстоятельство? — против воли вырвалось уФилипа.

— Я была уверена, — вздохнула она, — твердо уверена, чтомогла предложить тебе то, в чем ты так нуждался. Кое-что очень для тебянеобходимое. И знаешь, что это было?

—  — Понятия не имею.

— Я думала, что смогу научить тебя смеяться и радоватьсяжизни.

В комнате повисло долгое молчание. Наконец Кэролайнвзглянула на бывшего мужа из-под длинных ресниц и мягко, прерывающимся голосомспросила:

— Ты так и не научился смеяться, дорогой?

— Не смей называть меня так! — почти вскрикнул Филип, но вгруди теснились чувства, которых он вовсе не хотел испытывать, не переживалмного лет, и чтобы избавиться от них, он со стуком поставил на стол пустойстакан.

— Мне пора. Кэролайн кивнула.

— Запоздалые сожаления могут стать ужасным бременем. Чемскорее ты уйдешь, тем легче сможешь убедить себя, что ты был действительно правтогда, тридцать лет назад. Но если останешься, кто знает, что может произойти?

— Ничего не произойдет, — покачал головой Филип, имея ввиду, что вовсе не собирается переспать с ней, и потрясенный тем, что подобнаямысль вообще могла прийти ему в голову.

— Прощай, — тихо шепнула Кэролайн. — Я бы попросила тебяпередать Мередит, что по-прежнему ее люблю, но ведь ты ничего не скажешь,верно?

— Не скажу.

— Она в этом и не нуждается, — храбро улыбнулась Кэролайн. —Судя по тому, что я читала, она прекрасный человек и замечательная женщина. И,— С гордостью добавила она, — нравится тебе это или нет, но в ней есть частицаменя. И Мередит умеет радоваться жизни.

Филип в полном недоумении уставился на нее.

— То есть как это «читала»? О чем ты толкуешь? Кэролайнкивком показала на стопку чикагских газет и хрипловато усмехнулась.

— Она ведет себя мужественно в той сложной ситуации, вкоторую попала. Оказаться одновременно женой Мэтью Фаррела и невестой ПаркераРейнолдса…

— Откуда, черт возьми, ты пронюхала об этом?! — взорвалсяФилип, побелев от ярости.

— Об этом пишут все газеты, — начала Кэролайн, но тут жеосеклась, увидев, что он ринулся к газетам и начал их листать. Он весь дрожалот бешенства, пробегая глазами репортажи об аресте Станисласа Шпигальски соснимками Мередит, Паркера и Мэтта на первой полосе. Отшвырнув одну газету, онсхватился за вторую, с изложением совместной пресс-конференции. Следующаягазета с заметкой о предполагаемом взрыве в нью-орлеанском магазиневыскользнула из его пальцев.

— Он предупреждал меня об этом одиннадцать лет назад, —выдавил Филип скорее себе, чем Кэролайн. — Он предостерегал меня и теперь пошелв атаку!

Филип гневно уставился на Кэролайн сверкающими глазами — Гдездесь ближайший телефон?!

В ожидании Мередит Мэтт нетерпеливо мерил шагами вестибюльОна появилась только к семи, опоздав на полчаса Мэтт рывком распахнул дверь,сжал ее в объятиях и разъяренно прошипел.

— Черт возьми, если намереваешься опаздывать каждый раз, даеще торчать в таких местах, где подложены бомбы, предупреждай, по крайней мере,что с тобой все в порядке!

Он чуть отстранил Мередит, намереваясь хорошенько еевстряхнуть, но тут же пожалел о своем взрыве, охваченный угрызениями совести.Она выглядела совершенно измученной.

— Прости, — шепнула она. — Просто не подумала, что ты будешьтак волноваться.

— У меня, видимо, слишком разыгрывается воображение, когдаречь идет о тебе, — вздохнул Мэтт, улыбаясь, чтобы смягчить резкостьприветствия, и повел ее в гостиную, самую уютную комнату, откуда открывалсявпечатляющий вид на панораму города.

— Я почти весь остаток дня провела в полицейском участке, —объяснила Мередит, устраиваясь на кожаном диване, — хотела дать им информацию,которая могла бы оказаться полезной. А когда приехала домой, чтобы переодетьсяи ехать сюда, позвонил Паркер, и мы почти час проговорили.

Мередит смолкла, вспоминая последнюю беседу с Паркером.Никто из них не упомянул о ночи, проведенной Паркером в квартире Лайзы. Понатуре Паркер не был лгуном, и именно это уклончивое молчание убедило Мередит,что отношения его и Лайзы отнюдь нельзя назвать платоническими. Как странно,что между этими людьми, обычно не выносившими друг друга, что-то есть! Но уМередит не было обиды на них.