Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - Юн Эльстер

Все 15 «инвесторов», кроме одного, последовательно выбирали выполнение трансфера. Экспериментом манипулировали таким образом, чтобы каждый «инвестор» играл против 7 «доверительных собственников», из которых 3 сделали обратный трансфер, а 4 все оставили себе. В центре эксперимента были эти эгоистичные «доверительные собственники». После того как один из них заявлял о том, что все оставляет себе, у «инвестора» была всего одна минута, чтобы решить, будет ли он наказывать контрагента и насколько сурово. В этот момент ему проводили сканирование мозга, чтобы выявить соответствующую активность в разных его областях. Одна область – хвостатое ядро (caudate nucleus) – тесно связана с обработкой наград. Другие области – глазнично-дробная кора (orbitofrontal cortex) и предлобная кора – тесно связаны с интеграцией отдельного когнитивного процесса, например с выработкой компромисса между издержками и доходами. Активность в каждом из этих регионов подтвердила гипотезу о мотивации наказания, которую я собираюсь сейчас изложить.

РИС. XV.1

И в дорогостоящих, и в бесплатных условиях есть корреляция между активацией участков мозга, связанных с наградами, и назначенными реальными денежными штрафами. Эта корреляция может означать, что решение о наказании вызывает удовлетворение или что ожидаемое от наказания удовлетворение обусловливает решение его применить. Чтобы разграничить эти две гипотезы, экспериментаторы изучили 11 участников, которые применили максимально возможное наказание в бесплатных условиях. Те из них, у кого были сильнее всего активированы участки мозга, связанные с наградами, применяли самые суровые наказания в дорогостоящих условиях. Поскольку их больше возбуждает наказание, они готовы тратить на него больше, тем самым подтверждая вторую гипотезу. Эта интерпретация также подтверждается фактом, что активация коры головного мозга выше в дорогостоящих условиях, когда участники должны договариваться друг с другом о материальных затратах и психических выгодах, чем в бесплатных.

Эти результаты, как представляется, подтверждают «эффект теплого свечения» этой формы альтруистического поведения (глава V). Хотя наказание косвенным образом оказывается альтруистическим, поскольку дает преимущества третьим лицам за счет материальных издержек агента, у его истоков отнюдь не альтруистические мотивации. Пока рано говорить, насколько устойчивы эти результаты и распространяются они на прямые формы альтруизма (жертвование денег бедным) или на наказание третьих лиц (А наказывает В за вред, несправедливо причиненный С). Справедливое наказание третьих лиц может не принести столь же сладкого удовлетворения, как месть за личную обиду. Тем не менее ясно, что сейчас наука дает средства, помогающие сделать выбор между двумя конкурирующими мотивационными гипотезами, выходящие за рамки чистой интроспекции. Если наказание мотивировано удовольствием, ожидаемым от наказания, такая связь не может быть сознательной. Все, кроме садистов, наказывают других, так как полагают, что те заслужили наказание. Можно взять еще более прозрачный пример: было бы концептуально непоследовательно считать, что единственной мотивацией пожертвований бедным является «теплое свечение» от таких пожертвований, поскольку сам этот эффект паразитирует на вере человека в то, что он делает доброе дело для других, а не только для себя. Посредством сканирования мозга сегодня мы имеем доступ к состояниям, недоступным для сознания непосредственно.

Назначение наказания отличается от наблюдения за заслуженным наказанием. В третьем эксперименте участнику делали сканирование в тот момент, когда он наблюдал, как двоих других (подсадных) участников эксперимента подвергали болезненному электрошоку. Они оба играли с ним в игру «Доверительное управление», при этом только один из них поступал честно. Когда подопытный наблюдал, как наказывают честного игрока, была зафиксирована активация зон мозга, связанных с болью («Я чувствую твою боль»). Наблюдение за наказанием нечестного игрока вызвало меньшую активацию в зонах, связанных с болью, и бо́льшую – в областях, связанных с удовольствием (злорадство, Schadenfreude). (Важное, но необъяснимое открытие: женщины испытывают бо́льшую боль и меньшее удовольствие, чем мужчины, когда наказывают нечестного игрока.) Злорадство – своего рода косвенный гнев: А испытывает удовольствие, наблюдая за тем, как В наказывает С, если С причинил вред А. Было бы интересно исследовать мозговую активность при косвенном негодовании: получит ли А такое же удовольствие от наблюдения за тем, как В наказывает С, если С причинил вред D? Кроме того, можно сравнить косвенный гнев с прямым: насколько удовольствие от наблюдения за тем, как В наказывает С, когда С причинил ущерб А, сравнимо с удовольствием от того, когда А сам наказывает С за причиненный себе ущерб? Эти элементарные эмоции, хорошо известные по литературе, драматургии и поэзии, теперь стали доступными для научных изысканий.

Читатели, пользующиеся проверкой орфографии, знают, что программа способна давать подсказки или заполнять то, что может быть пропущено в неправильно написанном слове. Иногда это приводит к появлению неверного слова, которое (если его не проверить) может вызвать комический или катастрофический эффект, но в общем это надежный и полезный инструмент. Мозг тоже обладает способностью заполнения пробелов в опыте. Круглая фигура с небольшими пробелами будет восприниматься как полная и завершенная окружность. Если таких пробелов много, она, возможно, не будет восприниматься как круг в прямом смысле слова, но все равно будет казаться, что ее видимые части лежат на невидимой окружности. В верхней части рис. XV.2 мы видим круги под прямоугольниками, но если прямоугольники убрать, как это сделано в нижней части, круги также исчезнут.

РИС. XV.2

Заполнение – это повседневное явление. На днях я гулял в Левалуа-Пере, парижском пригороде, и увидел название улицы, которое я прочитал как «улица Огюста Бланки». Я удивился, почему в состоятельном и предположительно консервативном районе улица названа в честь самого пламенного французского революционера XIX века. Когда же я присмотрелся, увидел, что улица на самом деле названа в честь безупречно респектабельного французского государственного деятеля Аристида Бриана. Случилось так, что мой мозг заметил первые буквы имени и фамилии, а также их приблизительную длину, а поскольку я гораздо лучше знаком с Бланки, чем с Брианом, заключил, что улица названа в память о нем. Не то чтобы я интерпретировал эти знаки, сознательно дополнив отсутствующие буквы тем или иным способом. Заполнение произошло бессознательно, а в сознательном опыте я видел два полных слов. В другой раз я искал булочную («boulangerie») и заметил вывеску магазина с таким названием, но потом выяснилось, что это вторая половина названия «Ресторан л’Оранжери» (Restaurant l’Orangerie). В отличие от случая с Бланки-Брианом, это может быть случаем мотивированной ошибки восприятия, а не угадывания мозгом того, что он видит.