Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - Юн Эльстер

Угадывание можно также назвать поспешностью с выводами. К счастью для нас, мозг занимается этим постоянно. Механизмы заполнения, подобно проверке орфографии, полезны; более того, они жизненно необходимы. Однако иногда поиски паттернов превращаются в навязчивые поиски значения. Мозг от природы является приверженцем теории заговоров. Согласно некоторым теориям, правое полушарие выполняет функцию последовательного структурирования информации, которая на нас постоянно обрушивается. Этим можно объяснить некоторые случаи анозогнозии, или отрицания болезни, теми, кто от нее страдает. Это не столько мотивированный феномен, как можно предположить из объяснения Фрейда, сколько догадки сидящего в мозге орфографического корректора. Более вероятным представляется то, что это явление может быть вызвано одновременно мотивационными и немотивационными механизмами.

Я подозреваю, что такая активность мозга, как заполнение и наделение значением, наблюдается не только у тех, кого изучают ученые, но и у самих ученых. Я не утверждаю, что между теориями заговора ХАМАС, с одной стороны, и постмодернистской литературной критикой, функциональным объяснением или психоанализом – с другой, нет различия. Я только хочу заметить, что все они вдохновляются потребностью отыскать смысл и систему, выходящие за рамки имеющихся у нас на руках фактов. В случае научных гипотез короткие пути и экстраполяции не могут быть оправданы и объяснены потребностью в немедленном действии, как это бывает в повседневной жизни. Они отражают скорее глубокое беспокойство, которые мы испытываем, когда оказываемся не в состоянии приписать миру смысл, независимо от того, требуется от нас совершить какое-то действие или нет. Потребность в когнитивной завершенности и неспособность признаться в собственном невежестве (глава VII) также отражают это беспокойство, равно как и гиперрациональность, которую демонстрируют те, кто больше вкладывает в рациональное решение, чем в то, что это решение ставит на карту (глава XII). Еще одним примером является тенденция винить жертву. Предполагая, что мир в основе своей рационален, так что люди получают по заслугам, мы склонны обесценивать и преуменьшать число жертв совершенно случайных событий, даже при отборе на военную службу по жребию. Такая же склонность наблюдается у самих жертв.

Обсуждение страха основано на работе Ж. Леду «Эмоциональный мозг» (LeDoux J. The Emotional Brain. New York: Simon & Schuster, 1996). Воздействие окситоцина на доверие рассматривается в статье М. Костфельда и др. «Окситоцин увеличивает в людях доверие» (Kostfeld M. et al. Oxy tocin increases trust in humans // Nature. 2005. No. 435. P. 673–676). Идея неприятия предательства подтверждается в работе А. Боне и Р. Зекхаузера «Доверие, риск и предательство» (Bohnet I., Zeckhauser R. Trust, risk and betrayal // Journal of Economic Behavior and Organization. 2004. No. 55. P. 467–484). Исследование доверия и мести проведено Ж. Ф. де Кервеном и др. в работе «Нервная основа альтруистического наказания» (Quervain J. F. de et al. The neural basis of altruistic punishment // Science. 2004. No. 305. P. 1254–1258). Исследование доверия и злорадства (Schadenfreude) приводится в работе «Эмпатические нервные реакции модулируются восприятием честности других» Т. Сингера и др. (Singer T. et al. Empathic neural responses are modulated by the perceived fairness of others // Nature. 2006. No. 439. P. 466–469). Стимулирующим мысль руководством по явлению заполнения являются «Фантомы в мозге» В. С. Рамачандрана и С. Блейксли (Ramachandran V. S., Blakeslee S. Phantoms in the Brain. New York: Quill, 1998) – книга, в которой объясняется, как на смену первоначальному неприятию Рамачандраном фрейдистского объяснения анозогнозии пришла вера в то, что в ней должен присутствовать элемент отрицания. Кроме того, можно обратиться к работе Н. Леви «Самообман без мысленных экспериментов» (Levy N. Self-deception without thought experiments), которую можно найти в Интернете по адресу au.geocities.com / neil_levy / Documents / articles / Self-deception.pdf. По поводу обвинения жертв см. работу С. Рубина и А. Пепау «Вера в справедливый мир и реакция на жребий другого» (Rubin S., Pepau A. Belief in a just world and reaction to another’s lot // Journal of Social Issues. 1973. No. 29. P. 73–93).

Любое объяснение каузально. Мы объясняем событие, указывая на его причину. Причины предшествуют своим следствиям по времени. Отсюда вытекает, что мы не можем объяснить событие (например, действие) через его последствия. Однако если экспланандум является моделью повторяющегося поведения, его следствия могут в какой-то момент войти в число причин, увеличивающих вероятность наступления этого события в следующий раз. Это может произойти двумя способами: путем подкрепления и путем отбора. Я сосредоточусь на втором способе, более важном для целей этой работы, но начну с того, что скажу несколько слов о первом.

Если то или иное поведение приносит приятные или выгодные следствия, мы чаще ведем себя таким образом. Если его следствия неприятны или влекут наказание, такое поведение встречается реже. Лежащий за этим механизм может быть просто рациональным выбором, если мы замечаем приятные или неприятные последствия и решаем действовать в будущем так, чтобы повторить или избежать повторения данного опыта[224]. Однако часто подкрепление не является следствием осознанного выбора. Когда младенцы начинают плакать, зная, что таким способом заставляют родителей взять себя на руки, нет оснований считать, что они сознательно отмечают выгоды от плача и позднее делают это по собственной воле, чтобы их получить. Когда дети постарше устраивают истерики, чтобы добиться своего, родители обычно могут понять, что это симуляция.

Подкрепляющее обучение хорошо изучено в лабораторных экспериментах над животными. Обычно животным предлагают нажать на рычаг или на один из нескольких рычагов, после чего им дают вознаграждение в зависимости либо от числа нажатий на рычаг с момента последней награды, либо от времени, которое прошло с момента получения последней награды. В обоих случаях функция может быть детерминистской или вероятностной. При режиме с постоянным соотношением количества реакций и подкреплений животное получает награду после того, как нажало на рычаг установленное количество раз, тогда как при режиме с вариативным числом подкреплений количество нажатий, необходимых для получения награды, произвольно варьирует. В обоих случаях каждое нажатие приносит поощрительное очко, которое добавляется к предыдущим. При режиме с постоянным интервалом между подкреплениями нажатие даст награду через определенное время после получения последней награды, тогда как при режиме с вариативным интервалом временно́й промежуток, по прошествии которого выдается награда, произвольно меняется. В обоих случаях время выдачи наград не зависит от количества нажатий. Каждый режим подкрепления через некоторое время производит специфический стабильный паттерн поведения, который к тому же исчезает, как только положительный стимул (награду) убирают. Так, реакции, усвоенные, когда награда следует за каждым нажатием на рычаг (особый случай режима с постоянным соотношением, известный как постоянное подкрепление), исчезают быстрее, чем те, которые были усвоены при режиме с вариативным соотношением. Интуиция подсказывает противоположную идею, поскольку кажется, что постоянное подкрепление порождает более сильную привычку, но, как это иногда бывает, интуиция заблуждается.