Кровавая Роза - Николас Имс

Роза, будто очнувшись ото сна, заморгала и оглянулась. При виде Пузочеса в темных глазах заплескалась новая боль. Титаническим усилием воли Роза заставила себя подняться с колен и пойти навстречу Клэю Куперу.

– Отец хотел… – начала она, но старый исполин уже стиснул ее в объятиях, крепко сдавив холодные щитки доспеха, и громадной ладонью погладил по голове.

Оба долго молчали и, как ни странно, не проронили ни слезинки. Поначалу Тэм решила, что Роза не позволяет выплеснуться горю, перекрыв сердце, будто водопроводный кран, а Пузочес, наверное, давно привык терять друзей, но потом бард догадалась, что он ведет себя так ради Розы, потому что если он даст волю слезам, то расплачется и она, и тогда их скорби ничем не удержать.

Наконец Пузочес разжал объятия и, как человек, который во что бы то ни стало решил взглянуть на солнце, хотя оно и выжжет ему глаза, обратил печальный взор на погибшего друга. Клэй вдохнул полной грудью раз, другой, а потом, совладав с собой, обратился к Розе:

– Можно я…

– Да, конечно, – сдержанно кивнула она.

Наклонившись, Клэй Купер поднял тело друга из телеги – бережно и медленно, будто его товарищ был ребенком, который уснул у очага, и теперь его надо было уложить в постель. Отец Розы, еще недавно затмевавший всех своим величием, казался младенцем на руках у Клэя. Все очарование и обаяние Гэбриеля, его непринужденная грация движений и живость ума… все это исчезло, и даже золото волос бледнело на глазах.

Клэй Купер понес Золотого Гэба к дому не по тропинке, а прямо через лужайку. Роза шла следом, скупым кивком подозвав к себе товарищей. Тэм и Браниган чуть приотстали, как дальние родственники в похоронной процессии.

Перед ними безмолвно расступалась толпа наемников. Воины снимали шлемы, откидывали кольчужные капюшоны, скорбно склоняли головы; кто торжественно прикладывал руку к груди, кто возносил молитвы Весенней Деве; те, кто постарше, утирали слезы, и даже те, кто помоложе, провожали Гэбриеля почтительными взглядами.

Золотого Гэба знали все, но если честно, то добрым словом его поминали немногие. Молодые воины часто говорили, что он перехвален, что он прославился в те незапамятные времена, когда все было проще, и что ему не хватало храбрости сражаться на арене. Те, кто знал его еще по «Саге», называли его дерзким наглецом, которому больше нравилось похваляться славой, чем ее добывать. Тэм понимала, что подобные мнения возникают по большей части из зависти, но поскольку покойникам не завидуют, то дальнейшее никого не удивило.

Во всяком случае, Тэм не удивилась.

Муг упал на колени – непонятно, то ли от горя, то ли в изнеможении. Несколько седобородых воинов последовали его примеру и скорбно склонили головы. Рядом преклонила колени Клара Кассибер по прозвищу Серебряная Тень, а какой-то юнец с платиново-белыми волосами и в черных кожаных доспехах опустился в снег и шикнул на своих товарищей, мол, и вы давайте. Тэм признала в них «Орущих орлов». Внезапно повсюду во дворе залязгали латы, заскрипела кожа, и все наемники дружно преклонили колени.

Клэй Купер обратил на них не больше внимания, чем на траву под ногами, но Роза замедлила шаг и ошеломленно огляделась. Старые воины приветствовали дочь Гэбриеля почтительными кивками. Чтобы не пялиться как дурочка на прославленных бойцов, Тэм сосредоточенно уставилась на дверь.

Наконец скорбная процессия добралась до крыльца, и Клэй Купер внес тело Гэбриеля в дом. Затем вошла Роза вместе с Кьюрой и Брюном, а следом за ними – Муг и дочь Клэя. Жена Пузочеса придержала дверь, чтобы впустить Тэм, но бард замерла у порога, не зная, можно и нужно ли ей входить.

– Иди уже, – шепнул Браниган. – Я здесь подожду.

Она не сдвинулась с места, и дядя пихнул ее локтем в бок:

– Ты – бард «Сказа», Тэм. Ты обязана быть с ними.

Конечно же он был прав. Бард – бесстрастный свидетель всего, что происходит, и обязан наблюдать даже за тем, как угасают лучи славы, а герои дают слабину перед испытаниями, с которыми бессильно совладать любое оружие. Тэм должна исполнить свой долг.

Она решительно переступила порог.

Она не слагала песен о том, что случилось в доме, и не рассказывала об этом посторонним. Однако же все, кто знал ее с детских лет, заметили разницу между той, кто вошла в дом, и той, кто оттуда вышла.

Она улыбалась мимолетнее, а смеялась громче. Иногда она задумывалась, устремив печальный взор в никуда, но едва ее окликали, как печаль развеивалась, будто легкое облачко.

Она влюблялась редко, но сильно, и так, что ее возлюбленные это понимали.

А иногда, в снегопад, она рыдала.

Пока остальные готовили погребальный костер для Гэбриеля, Тэм попросили присмотреть за Зарянкой. Сильфочка, увлеченно тараторя, повела барда на конюшню.

– Вчера здесь было полным-полно лошадок, – объясняла Зарянка, показывая на пустые стойла. – Но тетя Джинни их всех обменяла на деньги. То есть не всех, потому что, если у кого-то денег не было, она все равно давала им лошадь, а мне строго-настрого запретила рассказывать про это дяде Клэю. И ты тоже ему не рассказывай, ладно? – предупредила она Тэм.

– Гм… – Тэм притворно задумалась. – А дядя Клэй – это такой громила со шрамом через всю физиономию?

– Ага. А шрам у него оттого, что он упал с лестницы.

«Ну конечно», – подумала Тэм.

Девочка подбежала к черному жеребцу с алой гривой и хвостом:

– Это мамин конь. Его зовут Сердцеед. Он позволяет себя гладить только девочкам. Видишь? – Ласково коснувшись конской морды, Зарянка кивнула на соседний загон, где стояла снежно-белая кобыла. – А это Зеленоморочка, папина лошадка. Она очень спокойная, поэтому Джинни разрешает мне на ней кататься.

Тэм широко улыбнулась.

– А вот это конь Талли. – Девочка погладила по носу чубарого скакуна. – Его зовут Берт. А эта гнедая кобыла – дедушкина. Она очень вредная и больно кусает всех подряд. Особенно дедушку.

Грусть пронзила сердце Тэм, будто клинок, но улыбка барда не дрогнула.

– И как ее зовут?

– Валерия. Ой, а еще тут есть…

Чуть раньше Муг куда-то ушел, заявив, что хочет развеяться (Тэм так и не поняла, что он имел в виду), но сейчас в сумраке конюшни виднелись его белоснежная борода и венчик волос над плешью. Волшебник старательно почесывал какого-то зверя в дальнем загоне.

– Совомедведи дяди Муга! – торжествующе воскликнула Зарянка.

Тэм только хотела спросить, что это за хрень такая – совомедведь, но тут увидела их своими глазами и сообразила, что заметила такое же умирающее чудовище на поле битвы к северу от Ковердейла. Как и следовало ожидать, звери больше всего напоминали огромных медведей, покрытых коричневыми перьями. Совомедведи щелкали острыми черными клювами и моргали круглыми желтыми глазами. При виде Тэм один громко заклекотал, а второй урчал, как кот, подставив голову пальцам волшебника.