Сорок имен скорби - Джайлс Блант

— Нету его дома. И вы сюда не войдете.

Она уже начала закрывать дверь, и Кардинал вставил ногу. Когда Делорм и Маклеод оказались на ступеньках крыльца, он протиснулся мимо женщины, на мгновение погрузив локоть в ее толстый рыхлый живот.

Взбегая по лестнице через две ступеньки, он слышал, как внизу миссис Маркхем осыпает проклятиями Маклеода. Пробегая мимо спальни, где сверкало всеми красками телевизионное шоу, Кардинал мельком увидел примерно дюжину кошек, растянувшихся вокруг двухлитровой бутыли «Доктора Перца» и громадной чаши с кормом «Чито». Неосвещенная ванная. А в конце коридора — закрытая дверь, с виду новая.

— Полиция!

Дверь была заперта. Кардинал ударил по ней ногой, и Селеста Маркхем заорала снизу:

— Не вздумайте ничего ломать!

Дверь была дешевая, пустотелая, и ее оказалось легко пробить насквозь. Кардинал просунул руку в образовавшуюся дыру и отпер замок изнутри, затем шагнул в комнату с «береттой» на изготовку. За ним — Делорм.

По сравнению с грязью и вонью в остальной части дома здесь было невероятно чисто. Вместо кошачьей мочи тут слабо пахло мылом. Покрывала на кровати туго натянуты, уголки идеальные, как в больнице. Из окна, хотя и обшарпанного, открывался изумительно четкий вид на эстакаду. Окно было тщательно вымыто, и Кардинал никак не мог заподозрить в этом Селесту Маркхем. За стеклом катили машины. Кардинал часто отмечал у людей, которым некуда девать время, даже у молодых, такую особенность: их комнаты были опрятны, как каюты военных моряков.

В шкафу — четыре костюма, все выглаженные, все на плечиках. Две пары брюк, тоже глаженые, тоже на вешалках. Пара ботинок с кубинскими каблуками, изношенные, но начищенные.

На столе пусто. В маленьком ящике — шариковая ручка и желтый блокнот без каких-либо записей. Под столом они нашли коробку с аккуратными стопками книг; книг было около тридцати.

— Так пусто. — Делорм вслух произнесла то, о чем думал Кардинал. — Как будто здесь вообще не живут.

Позади в дверном проеме возник Коллинвуд.

— В подвале — ничего. Большая Мамаша говорит — он пользуется только этой комнатой и больше нигде в доме не бывает.

— А где же он ест? — обратился Кардинал в пространство. — Как будто он не человек.

— Тут что-то есть внизу. — Голос Делорм звучал глухо: она стояла на коленях, шаря под кроватью. Вытащила наружу гитарный кофр. Осторожно, чтобы не смазать отпечатки, открыла замки, нажав на них. Внутри лежала гитара «овация», в хорошем состоянии.

— Кийт Лондон играет на гитаре. По-моему, мисс Стин как раз говорила, что это «овация». Опечатаем комнату, потом я запущу сюда Арсено.

Еще несколько минут обыск продолжался в молчании. Гитара была веским доказательством, она убедительно связывала Фрейзера с Кийтом Лондоном, но сейчас она никуда их не вела. Кардинал все больше приходил в отчаяние от аккуратности обитателя комнаты. Он вынул из шкафа коробку с бумагами: ничего, кроме бережно сложенных квитанций. Открутил крышку со старой жестянки из-под печенья: ничего, кроме скрепок и резинок. Потом открыл обувную коробку. Она была перевязана голубой бархатной лентой, точно в ней хранились какие-то особо ценные сувениры. Кардинал ожидал увидеть там фотографии, может быть — дневник. Но то, что он там обнаружил… Это было даже хуже, чем когда он нашел труп Тодда Карри.

— Чисто, как в больнице, — отметила между тем Делорм. — Надо мне нанять этого парня, чтобы он у меня прибрался.

— Нет уж. Не думаю, что тебе захочется его пригласить. — Кардинал чувствовал, что говорить ему трудно. Он смотрел на три предмета, аккуратно лежащие в коробке из-под обуви, три предмета, при виде которых он ощутил внезапную слабость. Делорм заглянула в коробку, и слышно было, как у нее перехватило дыхание — эхо его собственных чувств.

В коробке находились три пряди волос, все разного цвета и фактуры, каждый пучок аккуратно замотан с одного конца клейкой лентой. Одна прядь — черная и прямая, как сабля, видимо, это Кэти Дайн. Другая почти наверняка принадлежит Тодду Карри: волосы темно-каштановые, вьющиеся, более тонкие. Светлые волосы — Билли Лабелля. От Выдры — ничего. Убийство не планировалось и произошло почти случайно. Не было и волос Кийта Лондона, длинных, прямых, светло-каштановых.

Внизу Селеста Маркхем и Маклеод обрушивали друг на друга потоки угроз. Если он не уберется с дороги, она, чтоб ей провалиться, и другую руку ему сломает. Маклеод предложил ей повторить это в суде.

— Коллинвуд, — наконец попросил Кардинал, — скажи Маклеоду, пусть угомонятся, чтобы мы могли поразмышлять. Пусть перебираются в машину и там пререкаются.

Кардинал один за другим выдвигал ящики платяного шкафа: носки, словно штабеля боеголовок на складе; футболки, сложенные ровными квадратами; свитеры выглядят так, как будто их никогда не надевали. Да, ничего не скажешь, повезло, парень — просто гений аккуратности. Даже мусорная корзина и та пустая. Кардинал снова взял большой желтый блокнот и пролистал страницы. Ничего не выпало. Он посмотрел первый листок на свет и увидел слабые очертания букв — какой-то список.

— Что такое, по-вашему, «Н. С.»? — спросил он в благословенной тишине, которая теперь воцарилась в доме. Только где-то мяукала кошка.

— Н. С.? Может, инициалы неизвестной нам жертвы?

— Нет, тут написано — «Форельное озеро, Н. С.». Мы знаем, что наш голубчик любит менять места: то шахта, то заброшенный дом. И мы знаем, что он хорошо ориентируется в окрестностях Форельного озера: Выдру ведь нашли возле гавани. Смотрите, что он планирует взять с собой: клейкую ленту, щипцы…

— Кажется, следующее слово — «лом». Что там еще? — Делорм почти перегнулась через его плечо. Он чувствовал ее влажное дыхание у себя на шее. — А ниже написано — «аккумулятор».

— Все-таки что такое «Н. С.» на Форельном озере? Что на озере начинается с этих букв?

— Неоконченная стройка! За «Святым Александром» есть такая. Точно, Джон. Еще один пустой дом, на этот раз — недостроенный!

— Только возле озера никакой неоконченной стройки нет. «Новые стапели»? Но там нет ничего похожего.

— Н. С. на Форельном… — Делорм тронула его за рукав. — Можем посмотреть по справочнику, проверить все ближайшие к озеру улицы, найти всех, у кого такие инициалы.

— Слишком долго. Должно быть что-то простое. Я все думаю — «пляжный спуск», но это «П. С.», а не «Н. С.». Что там еще есть? Водохранилище, гавань, а еще?

— Ну вот, само водохранилище. Здоровенное. И оно довольно далеко от всего остального.

В последующие дни в управлении много спорили о том, кто произнес это первым. Кто-то считал, что Делорм, кто-то — что Кардинал. Коллинвуд несколько раз менял мнение, а ведь он сам при этом присутствовал. Но Кардинал навсегда запомнил, как Делорм взглянула на него расширенными карими глазами — прекрасными от светящейся в них уверенности. В конце концов, не важно, кто первым произнес: