Коровы - Сергей Евгеньевич Акчурин

— И все же, Пастух, — сказала Джума, — Фигули́на получила что-то вроде трусов, но я не завидую, только вот как же, Пастух, она облагораживает поверхность?

— Ну, — ответил Пастух, — мы, Пастухи, помогаем ей снять одеяние, отворачиваемся или даже отходим, после чего она и совершает свой естественный акт, всякий раз кажущийся ей действием, выходящим за рамки приличия. Можно только предположить, как ведет себя ее потусторонняя тень, занимаясь в иллюзии тем же самым. Наверное, закрывает глаза и обзывает себя скотиной.

— Я бы сказала, Пастух, — неожиданно вмешалась Роза, — что вы в рассказах своих уделяете очень много внимания облагораживанию поверхности, то есть буквально Божественному навозу, причем даже здесь, в этой прекрасной долине, где все окружающее располагает к чему-то возвышенному, предположим к скотской поэзии, а не к мыслям о той обыденной жизни скотины, которая, как понятно, состоит из привычных обязанностей и насущных потребностей. Я, Пастух, имею в виду, как здесь много вкусной травы и прекрасных цветов, божьих коровок, разных деревьев и интересных существ, украшающих этот мир!.. Жаль, что я не поэт и не способна облечь в какую-то форму те сентиментальные чувства, которые охватывают меня здесь, а вы — «навоз»!.. Конечно, субстанция эта первостепенна для плоскости, и обладает еще более Божественным запахом, чем наши бесполезные струи, но все же воспеть ее поэтически невозможно, и постоянно помнить о ней тоже не хочется, это попросту скучно.

— Возможно, Роза, ты и права насчет этой округи, располагающей к стихосложению и песням, которые дано сочинять и петь не только Художникам с той самой Большой дороги, но и любой скотине, почувствовавшей определенный настрой, но дело в том, что, как ни крути, тут все равно все связано с облагораживанием поверхности, куда ни сунься — везде следы, воздействие этого не поэтического на первый взгляд, Божественного действия скотины. Вот, например, о песнях… Коровы, о которых слагают стихи и песни, влюбленные в них быки — это не существующие коровы. «Корова моей любви» — это воображаемый идеал в мыслях быка, и, равно тому как и в проекционной иллюзии, здесь посвящаются песни этому идеалу, правда, на свой, бычий лад — в основном это рев, разумеется разных оттенков, но главную роль у скотины играют сила и мощность рева. Проревев свою песню в честь обожаемой в мыслях, несравненной любимой, бык, от усилия рева, делает огромную кучу, и именно по величине этой кучи можно определить ту степень любви к своему идеалу, которую испытывает бык, спевший песню. Затем на этом бесценном навозе любви и вырастают цветы необыкновенных раскрасок и форм, мимо которых не может пройти никакая корова, любуясь ими и завидуя тем, в честь кого спета песня, навален навоз и взошли Божественные цветы, увядающие после взгляда посторонней коровы. Так что, Роза, именно в цветы, через навоз, превращаются великие песнопения быков в честь воображаемых возлюбленных сущностей! И именно из кристальной чистоты дна бычьей сути и растут стихи и появляются песни, а не из какого-то мусора, как это заявила однажды одна корова — лжемудрая художница с той самой Большой дороги. Но в чем-то эта художница была и права! Корова, сочиняющая стихи и поющая песни, берет свое вдохновение не со дна скотской сущности, идеально кристальной, но из своей головы, которая обычно у всех коров настолько засорена обыденностью и своими обязанностями в движении в стадах и гуртах, которое не совершают быки, гуляющие по одному и свободно, — что в итоге выдает не стихи, а вирши, пусть даже и посвященные своему возлюбленному быку, с которым корова обычно сталкивается в области грез. Вирши — качеством ниже, да и мычание не рев, и поэтому, телки, запомните навсегда: вздумав что-то пропеть, трижды подумайте: пусть и нескладный — рев быка не смешон, смешно мычание коровы. Так уж установилось в Божественном стаде, исходя из воли Создателя и желания Намерения, логику действия которых нам никогда не понять.

Свод стал темнеть, предел коровьего видения сократился, и в наступающей мгле возникли величественные фигуры коров, следующих в одном направлении — видимо, к дойкам, и телки, приготовившись к тьме, разлеглись вокруг Пастуха, уютно посапывая и наблюдая, как загораются в своде лампочки звезд — так неожиданно, как будто их кто-то включает.

— А вы, Пастух, — напомнила Антонина-гадалка, — обещали нам «барбариски».

— Наступит свет, — отозвался Пастух, — я повидаюсь с пастухом Николаем — и будут вам «барбариски». Сейчас же я закурю большую козу, чтобы разбавить свой сгущающийся эфир, который может уснуть, и приступлю к объяснению того, что может позволить себе корова, посещая иллюзию, и чего ей следует избегать. Я думаю, вы уже доросли до этого разговора. Джума, высунь язык и склей мне козу!

51. Посещение иллюзии. Коровьи страсти

— Итак, — продолжил Пастух, затягиваясь козой, — нет лучшего места на плоскости для обсуждения подобных вопросов, поскольку в долине, как видите, до того хорошо, пространство настолько разнообразно и подходит для отдыха, созерцательности и умиротворенной пастьбы, что никакая скотина здесь не уходит в потусторонние ощущения и даже забывает о возможности пребывания в них, и поэтому именно здесь ощущения эти удобно рассматривать как бы со стороны, как нечто абстрактное, далеко отстоящее от потребностей скотского существа. Скажу наперед, что никакой Пастух взрослым коровам подобные наставления делать не будет, и поэтому я просто обязан предупредить вас о тех нежелательных действиях и состояниях, в которые вы можете погрузиться, находясь в потустороннем нигде, и которые, вернувшись из ниоткуда, начать в себе культивировать, благодаря чему ваше поведение на плоскости может измениться до безобразно не скотского, после чего, разумеется, сущность ваша подвергнется наказанию. Во-первых, будущие коровы, вам следует избегать серьезного отношения к несуществующему искаженному, то есть к всему тому, что создано воображением ваших бесплотных призраков и воплощено в их нереальную жизнь… Затем — старайтесь не поддаваться чувственной стороне происходящего с вами там, поскольку вся гамма чувств, которую испытывают ваши потусторонние тени, возникла у них с развитием воображения и относится к тому иллюзорному восприятию в свою очередь иллюзорного мира, которым постепенно окружили себя эти мертворожденные призраки, и, таким образом, являет собой наслоение иллюзий, от которых бесчувственная скотина может просто сойти с ума. Не погружайтесь в проекционное словоблудие. Обезопасить себя от него можно только одним: сторонитесь тех областей потустороннего мира, которые создали и развили известные вам Химеры, то есть избегайте химерических областей, имеющих свойство заглатывать все, что соприкасается с ними. Впрочем, коровья болтовня, не связанная с химерическими идеями,