Дьявол против кардинала - Екатерина Глаголева

Сен-Марс стоял у окна и смотрел, как две женщины во дворе садятся в карету. Одна из них обернулась, скользнув взглядом по окнам, словно желала с кем-то проститься. Это была мадемуазель де Шемеро, изгнанная вместе со своей подругой. Анри стиснул в кулаке пряжку от плаща; острие вонзилось в ладонь, но он не чувствовал боли. Кровь тонкой струйкой стекала в рукав, пачкая дорогие кружева…

Через неделю после отъезда Мари де Отфор Сен-Марс выкупил должность главного королевского конюшего. При дворе его теперь называли «господин Главный».

Ришелье недолго радовался успехам своего протеже. В его планы вовсе не входило сделать из Сен-Марса нового Люиня. Однако щенок показал зубы. Когда кардинал при раздаче бенефициев наделил его младшего брата, аббата д’Эффиа, скромным аббатством в глухой провинции, Сен-Марс нажаловался королю, тот рассердился и приказал отдать «малому кардиналу» лучшее аббатство. Ах, вот как! Пешка хочет пройти в ферзи! Хорошо же…

Сен-Марс выехал на Пляс-Рояль, спрыгнул с коня и привязал поводья к кольцу у знакомого дома, в окнах которого горели огни; несмотря на поздний час. Поднялся по деревянной лестнице, улыбнулся изображению святой Екатерины на оконном стекле, расчерченном тонкой решеткой на ромбики и квадратики, мельком глянул на себя в зеркало и очутился в строгой прихожей с двумя окованными железом сундуками в испанском стиле. Сюда доносились голоса, смех, кто-то пел, аккомпанируя себе на лютне.

В каждой из трех гостиных, обитых темно-красным, синим и коричневым шелком с золотым цветочным узором, было полно гостей, большей частью мужчин. На столиках стояли изящные бокалы из цветного стекла, и чувствовалось, что их наполняли уже не раз. Появление Сен-Марса было встречено шумными приветствиями. Ему навстречу вышла сама хозяйка.

— Вот и вы, наконец, — сказала она с легким укором, — я уж думала, что вы сегодня не приедете.

— Марион, я не мог вырваться раньше, — оправдывался Сен-Марс, целуя ее. — Если бы ты знала, какая мука «скучать» вместе с королем, выслушивать его нудные нотации! Ну, пошли, пошли, не будем терять времени…

Лавируя между гостями, останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов то с тем, то с другим, они, наконец, выбрались из шумных и душных гостиных. Дальше шли пять спален, некоторые уже были заняты.

— Ты поможешь мне? — томно произнесла Марион, расшнуровывая платье на груди.

— Да, да, любимая! — нетерпеливо отозвался Анри.

Скоро одежда уже лежала на полу, а неизвестно откуда налетевший сквознячок словно невзначай задул свечу…

Людовик, по обыкновению, проснулся рано. Пламя свечи отражалось в черных окнах, а лакей, принесший кувшин с теплой водой, сонно моргал глазами.

— А где же мой дорогой друг? — недоуменно спросил король, не увидев Сен-Марса в числе придворных, пришедших пожелать ему доброго утра. — Где господин Главный?

— Прикажете его разбудить, сир? — угодливо спросил камер-лакей Ла Шене.

— Как? Он еще спит?

— Господин маркиз только два часа как вернулся из Парижа и лег спать.

Король нахмурился; подошел к окну и побарабанил пальцами по стеклу.

— Не надо будить, — отрывисто сказал он. — Обойдемся без него.

Приемная понемногу опустела.

— Ла Шене! — позвал король.

— Да, сир?

— Интересно знать, что господин де Сен-Марс делает по ночам в Париже?.. Ну, отвечайте же; я вижу по глазам, что вам это известно!

— Говорят, — с нажимом произнес Ла Шене, — что господин Главный посещает там Марион Делорм. Он бывает у нее почти каждый день., то есть ночь, так что сия особа уже считает себя его женой и даже называет себя в шутку госпожой Главной. Господин де Сен-Марс подарил ей…

— Довольно! Ступайте!

Ла Шене вышел. Людовик присел к столу и пододвинул к себе чернильницу. «Дорогой кузен, — перо скрипело по бумаге, разбрызгивая чернила, — если бы вы знали, какие мучения мне доставляет господин де Сен-Марс! Он невыносим, ленив, дерзок в речах, высокомерен! Он настолько большого мнения о себе, что распространяет ложные слухи — в том числе и о вас, а после нагло оправдывается, все отрицая..»

…Ришелье не мог не улыбнуться, читая это письмо, написанное старательно выведенными крупными буквами. В своем ответе королю он призвал его быть снисходительнее, «ибо молодость и мудрость — вещи несовместные», и пообещал прочитать Сен-Марсу хорошую проповедь. В тот же день он вызвал господина Главного к себе в Рюэй. Тот отправился туда, как на пытку.

Ришелье сидел в кресле, слегка покачивая головой; Сен-Марс стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу.

— Вы истинный француз, сударь мой, — сказал кардинал, — они никогда не помнят добра и забывают своих благодетелей.

Сен-Марс возвел глаза к потолку.

— Я пристроил вас на королевскую службу, чтобы знать обо всем, что говорит и делает король, а не для того, чтобы вы шлялись по куртизанкам! — тон Ришелье стал почти грубым.

— А я вам не шпион! — запальчиво отвечал Сен-Марс. — Мне не нужна эта придворная должность, я гораздо охотнее стал бы… губернатором Вердена, например!

Ришелье усмехнулся.

— Мое место в армии, а не при дворе! — продолжал Анри. — Я хочу командовать войсками, как отец! Дайте под мое начало армию, и я…

— Ваш покойный отец, — твердо перебил его кардинал, — никогда ни о чем не просил. Это я — слышите? — я просил его взять на себя командование, потому что уважал его таланты. Вы же пока еще ничем себя не проявили. Разве что этим, — Ришелье достал письмо от короля и зачитал его Сен-Марсу. — Одно мое слово — и вас отправят в армию. Но не командующим.

Сен-Марс обозлился.

— Вам угодно знать, что говорит король? — вскипел он. — Извольте! Он говорит, что вы ревнуете его ко мне, и что все прежние его приближенные своей опалой обязаны вам. Он говорит, что вы навязываете ему свои решения, выдавая их за его собственные. Одно мое слово — и…

Анри захлебнулся. Ришелье спокойно смотрел на него.

— Так скажите же это слово, — уронил он. — А мы посмотрим.

Маленький Людовик Богоданный все еще не был крещен. Его отец предложил стать крестным Папе Урбану VIII; тот не ответил ни да, ни нет, но прислал богатые подарки. В январе 1640 года в Париж прибыл папский легат — Джулио Мазарини. Кардинал Ришелье, помнивший его еще со времен Регенсбургского мира, устроил в его честь роскошный прием.

Главный королевский министр успел переговорить с важным гостем и о делах, пристально к нему присматриваясь. Мазарини казался ему умным, проницательным, способным принимать взвешенные решения и добиваться своего. Именно такой помощник был сейчас необходим Ришелье, остро переживавшему утрату отца Жозефа. Надо будет предложить ему перейти на французскую службу, посулив, к примеру, кардинальскую шапку.