Последний трюк - Себастьян де Кастелл

– Маршал со мной, – повторил я.

– Она выстрелила Фериус в спину! – Путь Горных Бурь показал, куда именно.

Он ещё больше, чем Лили, Изумруд или любой другой рвался воздать Ториан по заслугам. Думаю, он был так же предан Фериус, как и я, потому что она была его маэтри.

– Не думаю, Буранчик, что если бы в меня попали спереди, было бы не так больно, – заметила Фериус.

Это, по крайней мере, вызвало несколько смешков.

– Послушайте, – сказал я, – всё очень просто. Наша единственная задача – вытащить его из города и доставить к границе, где королева собирает дароменскую армию.

– И какой от этого будет толк? – спросил Дюррал, отец Фериус.

– Теоретически Шуджан является главой государства Берабеск.

Дюррал нахмурил брови.

– Шуджан? Как название игры?

– Он попросил, чтобы я дал ему… Послушайте, может, просто сосредоточимся на плане? Если мне удастся свести вместе в одной комнате Шуджана и королеву и объяснить, что происходит, они смогут заключить какую-нибудь сделку.

– Если только он до этого доживёт, – произнесла Фериус, показывая на мальчика. – По-моему, он не очень хорошо выглядит.

«Она дело говорит», – мысленно произнёс Шуджан.

«Если ты можешь предложить… Ну, знаешь, что-нибудь полезное, сейчас самое время», – ответил я.

Он удивил меня, поднявшись с кресла. И успел сделать два шага, прежде чем споткнулся и упал. Как ни странно, именно Ториан – её рефлексы были даже лучше, чем у стоящих поблизости аргоси – схватила его и закинула его руку себе на плечо, чтобы помочь встать.

Шуджан улыбнулся ей, прежде чем повернуться к остальным.

– Я недавно узнал, что я не Бог, – сказал он. – Я совершил пять чудес, но ни одно из них не выбирал сам.

Рука, которой он не держался за Ториан, задрожала, когда он поднял её, потянул за ворот своего одеяния и обнажил недописанные знаки, начертанные на плоской груди.

– Я никогда не узнаю, какое шестое чудо готовили для меня арканисты.

– Тебе лучше снова сесть, – тихо сказала Ториан. – Побереги силы для…

– Нет. Келлен прав. Я хочу отправиться к границе, где от моего имени махинации судьбой и недоверием, похоже, имеют целью развязать войну и пролить кровь других народов. Я не могу справиться в одиночку, поэтому тот, кто считал себя Богом, должен просить милости у незнакомцев.

Рози, которая до сих пор молчала – отчего я ужасно нервничал, помня, что она редко удосуживается объявить о своих намерениях, прежде чем последовать Путём Грома, – подошла ближе и сказала:

– Ты слаб, божок, и смерть идёт за тобой по пятам. Какой бы силой ты ни обладал раньше, она бежала при приближении смерти. Даже если ты переживёшь путешествие, чего ты надеешься добиться?

Шуджан выпустил воротник робы; его рука безвольно упала. Грудь его неровно вздымалась и опадала с каждым прерывистым дыханием. Но когда он заговорил, в его голосе была такая убеждённость, которая заставила всех замолчать.

– Всю оставшуюся мне короткую жизнь я буду добиваться того, чтобы наконец совершить чудо, которое выберу сам.

Махан Мебаб покатился в ад с такой быстротой и свирепостью, какие возможны только тогда, когда нужные слова распространяются, как лесной пожар, – шёпотом, криком, плачем, молитвой: «Они убили нашего Бога».

Хаос родился, как маниакальная, злобная тварь. Тлеющий гнев и возмущение, не находившие выхода, горели изнутри. Мужчины и женщины дрались на улицах, обвиняя друг друга в богохульстве, в том, что конец Берабеска обрушился на головы как благочестивых, так и продажных людей. Поклонявшиеся Богу-воину, упрекали видевших в нём кающегося грешника – дескать, те настолько ослабили общество, что иностранный агент Дарома (в этой части истории никто не сомневался) смог проникнуть в храм и убить Бога. Поклонявшиеся же часовщику обвиняли поклонявшихся воину в том, что их армия не сумела разобраться в хитрых замыслах врагов Берабеска.

Всему этому не видно было конца, и улицы Махан Мебаба тонули в крови.

– Ты не виноват, малыш, – сказала Фериус, когда она и ещё трое аргоси – Путь Горных Бурь, идущая Путём Водяных Лилий и Рози – вели Нифению, Айшека, Ториан, Шуджана, Рейчиса и меня по смыкающимся крышам, по скрытым переулкам, а иногда и под улицами. – Это должно было произойти, что бы ни случилось внутри храма.

Что касается Шуджана, он без конца плакал, наблюдая за бешеным кровопролитием.

– Не мог бы я?.. Если я покажусь, притворюсь тем, кем они хотят меня видеть…

– Кхата Батаб, – перебила Рози.

Шуджан ужаснулся.

– Что это значит? – спросил я, не узнав слова.

– «Лицо лжеца», – произнесла она. – В кодексе часовщика говорится о ложном Боге, который, если истинный Бог будет убит, придёт в Берабеск, чтобы увести несведущих и неверующих в ад.

Путь Водяных Лилий – хотя я уже начинал думать о ней просто как о «Лилии» – сердито проворчала:

– Как будто мало того, что приходится иметь дело с заговором; теперь мы против самой религии.

– Ну, наверное, так и случается, когда перед тобой столько вариантов, – сказала Ториан.

Лили повернулась к ней.

– Ты не имеешь права говорить об этой катастрофе, маршал, учитывая, что кризис – твоих рук дело.

– Хватит об этом, – предупредила Рози. – Теперь мы должны уподобиться воде и омывать препятствия на пути.

Лили фыркнула.

– Говорит женщина, для которой Путь Грома был традиционным решением всех проблем.

– Просто продолжайте идти, – сказала Фериус. Судя по виду, внутренние распри измучили её не меньше, чем само Проклятие.

Странно, как часто аргоси раздражали друг друга. Поодиночке они всегда казались такими спокойными, такими мудрыми и уверенными, но стоило им собраться вместе, как они становились похожими на трут на сухих листьях, только и дожидающегося случая, чтобы вспыхнуть.

«Может, именно поэтому они путешествуют поодиночке», – подумал я, вспомнив, что Энна, мать Фериус, рассказала о себе и своём муже.

«Так уж вышло, что мы с Дюрралом идём по одному и тому же пути. Однажды наши пути разойдутся, и мне придётся попрощаться с ним».

Я посмотрел на Фериус, которая упрямо тащилась по туннелю, не обращая внимания на крики и вопли, доносившиеся с улиц над нами, не обращая внимания на свою боль. Отчасти я надеялся, что если мы все это переживём, то снова будем путешествовать вместе: она, я, Нифения, Айшек и Рейчис. На короткое время мы впятером были чем-то вроде семьи. Теперь те воспоминания казались мне почти детскими.

Фериус, должно быть, почувствовала, что я на неё смотрю, потому что оглянулась и одарила меня улыбкой.