Королева Виктория - Екатерина Коути

В 1879 году, не согласовав своих действий с правительством, генерал Челмсфорд, главнокомандующий британских войск в Южной Африке, двинул свою армию в Зулуленд. За самонадеянность ему пришлось заплатить высокую цену. 22 января в битве у холма Изандлвана армия зулусов разгромила отряд полковника Генри Пуллейна. И это было лишь первое из нескольких сражений, в которых зулусы нанесли серьезный урон английской армии.

Раненых зулусы безжалостно добивали, мертвым вскрывали животы – по их верованиям, так душа высвобождалась из тела. Увы, англичане не оценили столь трогательную заботу о посмертной участи павших. Разгоралась полномасштабная война, и Челмсфорд требовал подкреплений.

Дизраэли пришел в бешенство. Он не рассчитывал, что Зулуленд превратится в горячую точку. Зато королева хотя и жалела погибших на чужой стороне, но в целом была довольна действиями Фрера и Челмсфорда. Подбадривая премьера, она писала: «Если мы хотим сохранить наше положение в качестве первостепенной мировой державы, мы должны быть готовы вместе с Индийской империей и некоторыми колониями ПОСТОЯНННО вести войны то здесь, то там»[207].

Вместе с английскими войсками в Африку вызвался поехать принц Наполеон Эжен, сын покойного императора Наполеона III. Вместе со своей матушкой Евгенией принц проживал в Англии, но бредил французским троном. Земляки не могут не оценить героизм, проявленный в битвах с кровожадными дикарями. Принц был уверен, что обучение в военной академии Вулича не прошло для него даром. Такого же мнения придерживалась его мать. Обе императрицы, действующая и бывшая, благословили юношу на ратные подвиги. «Что прикажете делать, если вам противостоят две упрямые женщины?» – сдался Дизраэли, давая разрешение на отъезд принца. Сам он был уверен, что ничем хорошим эта эскапада не кончится.

Премьер оказался прав: 1 июля 1879 года Наполеон Эжен был убит в стычке с зулусами. А чуть позже вскрылись неприятные подробности: оказалось, что британские спутники принца пустились в бегство, оставив его сражаться в одиночку. Зулусы нанесли ему более 30 ударов копьем. Смерть юноши, выросшего у нее на глазах, потрясла Викторию. Чтобы загладить свою вину, она потребовала торжественных похорон для принца-изгнанника.

* * *

Поистине удивительно, что, несмотря на свои колониальные замашки, Виктория не была расисткой. Даже к суровым зулуским воинам она испытывала своего рода уважение. И хотя королева ратовала за то, чтобы британские войска все глубже продвигались на территорию Африки, она не держала африканцев за дикарей.

То был еще один парадокс личности Виктории. Когда дело касалось политики, она была нетерпима и как-то бездумно жестока: седая, состарившаяся девчонка, которая сгребает в охапку все игрушки и заходится криком, требуя новых. А в личной жизни – типичная дама-благотворительница, готовая накормить, согреть и утешить.

Примечательны две истории. В 1850 году капитан Фредерик Форбс представил королеве девочку-негритянку, дочь африканского вождя. Вождь был убит другим племенем, его дочь продали в рабство, но англичанин вызволил ее из плена и увез домой, чтобы воспитать из нее юную леди. Девочку нарекли Сара Бонетта Форбс (по фамилии ее спасителя и в честь его корабля «Бонетта»). Виктория была очарована маленькой Салли. Девочку часто приглашали в Виндзор, где она особенно прикипела к принцессе Алисе. В 1858 году Салли Форбс позвали на свадьбу принцессы Вики. Редкая почесть! А когда сама Салли вышла замуж и у нее родилась дочь, чернокожую девочку назвали Викторией. Королева милостиво согласилась стать крестной и прислала малышке щедрый подарок – набор посуды из чистого золота. Дарственная надпись гласила: «Виктории Дэвис от ее крестной Виктории, королевы Великобритании и Ирландии».

Гораздо печальнее сложилась судьба другого протеже королевы, эфиопского принца Алемайеху. В 1868 году британские войска осадили крепость его отца императора Теодроса II, взявшего в заложники подданных британской короны. Предпочтя смерть позорному плену, Теодрос застрелился, а его девятилетний сын попал в руки англичан.

Вместе со своим опекуном, капитаном Тристрамом Спиди, Алемайеху отправился в Англию, где был представлен королеве Виктории. Та нашла мальчика очаровательным, но уж очень грустным: на всех фотографиях его губы печально опущены, а глаза глядят с недетской тоской. Дома он привык бегать по дворцу и играть со львами, а здесь, на чужбине, его взяли под опеку враги отца, обрядили в странную одежду, научили непонятным ритуалам. Возможно, мальчик оттаял бы в теплом климате Индии, где он некоторое время проживал с семьей Спиди, но, как на беду, из него решено было вылепить джентльмена. А джентльменов выращивают в закрытых английских школах. Суровые порядки, царившие в пансионах, вкупе с промозглой английской погодой загубили здоровье мальчика. Окончив школу в Регби, Алемайеху был зачислен в Королевскую военную академию в Сандхерсте. Стать английским офицером ему было не суждено: в 1878 году он скончался от плеврита. Отдав должное его происхождению, Виктория распорядилась похоронить чернокожего принца в Виндзорском замке.

Нянчиться с чернокожим младенцем, благословляя при этом грабеж ашанти. Приголубить сироту, лишившегося отца по вине ее солдат. Да, и это тоже была Виктория. Аверс и реверс, но монета одна и та же. Впрочем, такое противоречие было свойственно всей Викторианской эпохе, где жестокость и сентиментальность ходили рука об руку.

* * *

В 1880 году состоялись очередные выборы в парламент. Королева и ее верный премьер рассчитывали на победу тори, но британцы были настроены в пользу Гладстона. Его возвышению способствовала избирательная кампания в Шотландии, вызвавшая неодобрение королевы. Виктория сравнивала Гладстона с американскими ораторами, которые топают во время выступлений, но шотландцев подкупила прямолинейность «народного Уильяма». Он был избран в парламент от Мидлотианского округа и в 1880 году занял премьерское кресло.

«Пришел конец правлению безумного калифа», – радовался Гладстон, выпроваживая с поста своего предшественника. О победе партии Гладстона Виктория узнала из телеграммы, которую Дизраэли прислал в Баден-Баден. Приличных слов по поводу выборов у Виктории не нашлось. По крайней мере, сэр Генри Понсонби тихо радовался, что ругань королевы не подслушивали чужие уши.

Вернувшись на родину, Виктория попрощалась с Диззи, но обещала не забывать его. «Я часто думаю о вас – думаю постоянно – и радуюсь, что после обеда вы смотрите на меня со стены», – писала она, намекая на портрет работы фон Ангели.

В своих письмах, подписанных «Ваш любящий и благодарный друг V.R.I.», она обсуждала с ним повседневные мелочи, хотя иногда пыталась попросить совет. Такие попытки Дизраэли мягко пресекал. Бывшему премьеру не подобает влиять на решения монарха. Как, впрочем, и состоять с монархом в переписке. Зная, что ее секретарь Понсонби не одобрит их корреспонденцию, Виктория предложила Дизраэли переписываться тайно. Письма получали и отправляли фрейлины или принц Леопольд. Даже с уходом Диззи продолжалась волнующая, с привкусом тайны, игра в рыцаря и даму, заточенную в башне.