Киевская Русь - Георгий Вернадский

В определенном смысле «Моление» – это сочинение, направленное против человеческой тупости и социального неравенства, яркая апология мудрости. Автор был, безусловно, хорошо образованным человеком острого ума.

Не менее замечательным светским документом, хотя и абсолютно другим по содержанию и тону, является автобиография Владимира Мономаха, которая составляет главную часть его «Поучения»248. Тогда как автор «Моления Даниила» – один из немногих книжников того времени, Владимир Мономах – солдат и государственный деятель, который просто описывает свои дела, но делает это с несомненным литературным талантом, который он, видимо, развил интенсивным чтением. Его автобиография не только проникнута высокими идеями, но и обнаруживает вкус к здоровой жизни с ее простыми удовольствиями, а также восхищение красотой природы.

В заключение этого раздела следует сказать, что наше знание русской литературы киевского периода лишь фрагментарно. Так много рукописей того времени погибло (и в течение монгольского нашествия, и впоследствии), что мы, видимо, никогда не узнаем, что потеряли с ними. Кроме того, большинство из дошедшего до нас было обнаружено в церковных архивах, а духовенство было мало озабочено сохранением произведений светской литературы – особенно с языческими «отклонениями», такими, как в «Слове». Возможно, это объясняет тот факт, что сохранилась только одна копия этого произведения.

По-видимому, не только количество произведений, но также и разнообразие стилей в литературе киевского периода было значительно больше, чем мы обычно готовы допустить.

Подобно искусству, образование в Киевской Руси финансировалось церковью и князьями. Церковь нуждалась в обученном духовенстве, князья – в служащих для своей администрации. Но в этой поддержке было и нечто большее, чем просто практические соображения. После введения на Руси христианства князь Владимир и церковные лидеры столкнулись с задачей распространения на Руси христианской культуры, задачей, к которой они отнеслись с истинно миссионерским энтузиазмом. К чести Владимира и его советников, они строили не только церкви, но и школы. За обязательным крещением последовало обязательное образование.

Насколько мы можем судить по летописям и отдельным упоминаниям в других источниках, школы открывали не только в Киеве, но и в других городах. Из «Жития Св. Феодосия» мы знаем, что приблизительно в 1023 г. существовала школа в Курске. Ко времени правления Ярослава (1019 – 1054 гг.) образование укоренилось, и его польза уже не подвергалась сомнению. Приблизительно в 1030 г. Ярослав открыл богословскую школу в Новгороде для наставления в «книжном учении» трехсот детей духовенства и мирян. Вероятно, духовные семинарии планировалось открыть в каждой епархии под надзором соответствующих епископов.

Не желая ограничиваться школами, Ярослав задумал грандиозный план распространения образования на Руси на широких основаниях (см. Гл. IV, 3). Неизвестно, как долго просуществовала Академия Ярослава, но вряд ли она смогла пережить разграбление Киева войсками Андрея Боголюбского в 1169 г.

Пример Владимира и Ярослава по руководству образованием, несомненно, вдохновил других русских князей одиннадцатого и двенадцатого веков. Но к сожалению, информация (в сохранившихся летописях и других источниках) об образовании в период после смерти Ярослава (1054 г.) очень скудна. Нашим знаниям по этому вопросу мы обязаны в основном видному русскому историку восемнадцатого века В. Н. Татищеву, который располагал некоторыми летописями, с тех пор утерянными, в результате чего его «Русская история» содержит массу разнообразной информации, иначе нам недоступной. Правда, многие сверхтребовательные историки отказываются признавать информацию Татищева надежной; в частности, Голубинский считает недостоверными данные Татищева по образованию в Киевской Руси в конце одиннадцатого и двенадцатом веке249. Такое полное отрицание, безусловно, несправедливо; кроме того, почти в каждом случае достоверность татищевской информации можно подтвердить, рассматривая доступные косвенные свидетельства.

Возьмем сначала случай с княжной Янкой, дочерью Всеволода I Киевского. Известно, что в 1086 г. Всеволод основал монастырь, в котором Янка приняла постриг. По Татищеву, она организовала там школу для девочек, где обучали чтению, письму, рукоделию и пению. Голубинский высмеивает возможность женской инициативы в образовании на Руси того периода250. Однако известно, что другие русские княжны получили хорошее образование и интересовались науками. Тетка Янки, королева Анна Французская, в любом случае была способна подписаться своим именем (см. Гл. XI, 4). Княжна Ефросиния Полоцкая (1001 – 1073), которая подобно Янке стала монахиней, прославилась не только своей красотой, но и своей ученостью. Поскольку Янка и Ефросиния, судя по всему, были проникнуты тем же миссионерским духом, что Владимир Святой и Ярослав Мудрый, описываемая попытка Янки организовать обучение девочек, безусловно, не должна казаться нам экстравагантной.

Выдающимся организатором образования, по Татищеву, был князь Роман Смоленский (сын Ростислава I Смоленского и Киевского). Ему приписывается открытие в Смоленске нескольких школ, в которых кроме других предметов преподавали греческий и латинский языки. Все свое состояние Роман потратил на эти школы, и, когда он умер (в 1180 г.), жители Смоленска собирали деньги, чтобы его похоронить251.

В Суздальском княжестве князь Константин (сын Всеволода III), пишет Татищев, собрал библиотеку из греческих и славянских книг, заказал переводы с греческого на русский и завещал в 1218 г. свой дом во Владимире и часть доходов от имения школе, в которой должны были обучать греческому языку252.

Достоверность информации Татищева по обоим этим случаям подвергается сомнению. Но согласно другим доступным источникам, Смоленск и Суздальское княжество в конце двенадцатого и начале тринадцатого века являлись важными интеллектуальными и художественными центрами; было бы трудно объяснить их культурный расцвет, не допуская, что в тот период в обоих местах существовали хорошие школы; следовательно, данные Татищева прекрасно соответствуют общей исторической картине.

Хотя мы можем полагать, что в Киевской Руси были как начальные, так и высшие школы, немногое известно об их учебных планах. «Часослов» использовался в качестве первой учебной книги, затем учились по Псалтырю. Школьная дисциплина, очевидно, была суровой. В «Житии св. Авраамия Смоленского» (тринадцатый век) можно видеть, что ученики временами впадали в отчаяние, а в так называемой «Пчеле», собрании греческих афоризмов, школа упоминается как одно из «трех несчастий», другие два – бедность и злая жена. По-видимому, некоторые дети из княжеских и боярский семей отправлялись для образования в Константинополь. Автор «Даниила Заточника» вставляет среди других своих шпилек: «Я не ездил за моря брать уроки у философов», – откуда следует, что кто‐то ездил.