Изгой - Юрий Никитин

Он кривился от стыда и унижения, постанывал, полз,прижимаясь к земле и прячась за камнями, обламывая ногти, а они подходили совсех сторон уверенные, перекликались негромко, но тем зловещее грохочут искрипят отодвигаемые ими глыбы. Проверяют каждую мышиную норку, уж наслышаны,что он бывал в разных передрягах, как-то ему везло, хоть на последнемиздыхании, но выползал живым, в то время как его противники уже не выползали...

— Вылезай! — приговаривал вполне человеческийголос. — Поговорим... Может быть, ты нас убедишь в своей правоте...

Голос звучал настолько ровно, что на миг в самом делемелькнула сумасшедшая мысль. А что, если выйти? Если начнет говорить, то онибудут отвечать, а там либо удастся их заговорить, переубедить, либо наконец-тоуслышат стражи на стенах, в ночи голоса разносятся далеко...

Камни затрещали совсем близко, шагах в трех. Звук был таков,словно край гранитной плиты застрял, но великан продолжал поднимать, плиталопнула с сухим треском, мелкие осколки камня со свистом пронеслись надголовой.

Эти разговаривать не будут, мелькнула отчаянная мысль. Онипосланы убить. И убьют сразу, как убивают насекомых.

Он рывком приник к земле, показалось, что в выси совсемблизко пролетела проклятая сова. В щеку больно кольнул острый камешек. Издалекадонесся вопль:

— Я его вижу!.. Он в самой середке!.. Идётеправильно!.. Сейчас его обнаружите!

Ярость и отчаяние скрутили его с такой силой, что в глазахпомутилось. В щеку кольнуло острее, он прижимался к земле и прижимался,понимая, что надо бы вскочить, бежать, сопротивляться, нельзя же так, каковца... но тело расслабилось, растеклось, затем стегнуло такой острой болью,что он задохнулся, вскрикнул, запоздало понимая, что обнаруживает себя.

Темные фигуры выросли, казалось, со всех сторон. Заоралиторжествующе, он видел, как к нему потянулись длинные узловатые руки...почему-то очень медленно, словно тянули за собой нити клея. Он наконец вскочил,метнулся инстинктивно вверх, его хватали, он вырывался, кричал, дрался,наконец-то обнаружив, что это вовсе не великаны, а обыкновенные люди, это втемноте все кажется крупнее и страшнее... голос его был хриплым и страшным, апотом внезапно все оказалось внизу.

Его взметнуло резко вверх, холодный воздух обрушился сверху,как падающий свод, а он проламывался через эту плотную стену. В сторонуметнулось небольшое круглое тело с мелкими крыльями. Он инстинктивно щелкнулпастью, ощутил во рту теплое и солоноватое, во все стороны полетели перья.

Сова, мелькнула горячечная мысль. Та, через глаза которойследили за мной. А я, значит...

Глаза его уродливой головы снова оказались по бокам,неудобно... а с другой стороны, обзор больше. Сердце колотится отчаянно, вовсем теле жар... который кажется таким естественным. Вряд ли рыба смогла былетать, а он совсем не рыба... хотя и не совсем птица...

Поднимался все выше и выше, наконец растопырил крылья,застыл в воздухе. Его слегка покачивало, ночью воздушные потоки от землинамного слабее, он постоянно опускается, но с этой высоты мир с овчинку, всюГелонию закроет одной растопыренной лапой... когти-то какие, когти!.. а самгород так и вовсе можно рассмотреть только как сверкающую во тьме искорку.

Его все еще трясло, но не было того дикого страха как тогда,в первые разы. Весь страх истратил, пока дрожал и прятался.

Здесь, наверху, он видел отчетливо свои лапы и крылья. Здесьпочти день, из-за горизонта бьют оранжевые лучи, оттуда из-за края вот-вотначнет высовываться этот оранжевый слепящий шар, но внизу черно, там глубокаяночь, там еще не зрят этого великолепия...

Он сложил крылья, воздух засвистел, чернота медлен-норазрасталась, расступалась в стороны, а оранжевые лучи втянулись обратно закрай неба, как рожки пугли-вого равлика. Да, внизу ночь, это он поднялсяслишком высоко и успел заглянуть в будущий день!

В лагере агафирсов тихо, спят все, кроме вартовых. Весьлагерь окружен высоким валом, за ним затаились недремлющие стражи, а передвалом еще и глубокий ров, в его дно тоже могли вбить острые колья. Так, навсякий случай. Гелоны не нападут, но дисциплину держать надо. И чтобы всепривыкли, что в любом походе, даже когда противник за десять конных переходов,лагерь надо окружать рвом и валом. Даже когда падаешь от усталости. Лучшепотерять пару часов сна, чем жизнь. Все верно, такое придумал словно такой же,как и он, осторожный и ничего не упускающий из виду. По крайней мере,старающийся не упускать.

Широкие крылья несли бесшумно, он скользил как тень, небохоть и чистое, но половина луны еще не вылезла из-за темного, какматереубийство, края земли. Правда, в самом лагере через равные промежуткигорят костры. Просто если враг да нападет, чтобы проснувшиеся воины сразуориентировались где и что, а своих отличали от чужих.

Самое свободное место оказалось, на его взгляд, в серединелагеря. Здесь три шатра, чуткие уши уловили в одном гул мужских голосов, вдругом тихо, безжизненно, а в третьем чувствуется движение, неясные шорохи.Шумный, ясно, это Агафирс, явно с полководцами планирует битву, но в котором изшатров Хакама? Где остальные чародеи?

Перед шатром шагах в пяти костер, трое дремлющих стражей.Все не выпускают из рук оружия, а у одного рядом на земле лук с натянутой нарога тетивой. И стрелы, высыпанные веером прямо на землю.

Желудок Олега сжался, а крылья напряглись, готовясь сильнымивзмахами послать тело выше, долой от опасности. Он сцепил челюсти, паника бьетв мозг огненными толчками, мышцы сводит судорогой, заставил себя раскинутькрылья шире и пройти плавно по кругу, затем поднялся выше, снова пошел поширокой дуге.

Достаточно любому из стражей вскинуть голову, его огромныекрылья не заметить трудно. А тому, у которого под рукой лук, трудно промахнутьсяпо такой огромной мишени.

Он ощутил острый укол, крылья встрепенулись, послали телопрочь от опасности. Он безмолвно выругался, заставил себя снова вернуться напланирование по кругу. Воздух холодный, от земли потоков нет, не попаришь,тяжелое тело чересчур быстро продавливает разреженный воздух...

Да сколько можно, мелькнула отчаянная мысль. Я же простотрушу, а не выбираю место!

Сложил крылья, выдвинул лапы. Сбоку пронеслась быстровырастая, пологая стена шатра. Страх хлестнул как крапивой по голому телу,крылья едва-едва сами не замолотили по воздуху, везде опасность, чужиезапахи...

Земля ударила больно, он затаился в страхе, для него этововсе землетрясение, но в шатре звучат все те же уверенные, властные, чуточкураздраженные голоса.

Полежал, прислушиваясь к шорохам и запахам. Чутьёподсказало, что надо отползать, послушно отодвинулся в темноту. Полог шатраоткинулся, вышли двое. Уверенные, сильные, с властными голосами военачальников.Так же неспешно и громко беседуя, пошли в сторону цепочки костров.