Изгой - Юрий Никитин

Сердце выскакивало, к горлу подступила тошнота. Рукитряслись, он суетливо вытирал о кожаные латы, хоть кровь плеснула изо ртатолько у одного, да и то мимо.

— Прости, Колоксай, — шепнули его губы. — Новсе равно кто-то из твоих сынов должен уйти... Кто убивает, да будет убит сам.

Мозг суетился, подыскивал оправдательные доводы, массудоводов, но ощущение осталось, будто собственными руками задушил невинногоребенка и напился его крови. Пошатываясь, он вышел из шатра... и лицом к лицустолкнулся с рослым немолодым воином, что уже нагнул голову, намереваясь войтив шатер. За его спиной Олег увидел еще двоих, крепких ветеранов в хорошихдоспехах.

— За Сослана! — выкрикнул он. — И за погибельврагов!

Военачальник ахнул, изо рта плеснула кровь. Олег оставилрукоять ножа в его печени, толкнул смертельно раненного на ветеранов, чтоухватились за мечи, прыгнул, одного сбил с ног, упал и откатился в темноту, атам вскочил и понесся к костру горцев, крича:

— Агафирсы нас предали!.. Они нас убивают!

Горцы в тревоге, еще не веря, вскакивали, хватались заоружие. Олег прыгнул в сторону, перекатился, больно ударился, в черепе стучаламысль, что вот у него руки сейчас превращаются в крылья, челюсти вытягиваются,вытягиваются...

Он подпрыгнул, ноги оторвались от земли. Уже на высоте онпопал в полосу света от большого костра, но в лагере никто не смотрел в небо,все хватались за оружие, поспешно бросали в костер весь хворост.

Он набрал высоту и, уже невидимый для всех, всматривался,успел увидеть самое начало схватки, когда разъярённые агафирсы с оружием вруках бросились на горцев, а гордые потомки Сослана, вместо того чтобы сложитьоружие и униженно оправдываться, мужественно встретили нападающих, дажепотеснили, ибо все до единого сильны, свирепы и полны отваги...

На стенах Гелона ударили тревогу. Воины с непониманиемвсматривались в зарево пожара, что вспыхивал то в одном, то в другом местелагеря агафирсов. Несколько раз всадники, словно потеряв голову, неслись прямона городскую стену, оттуда поспешно бросали камни, лили кипящую воду, инесчастные с жуткими криками падали с коней.

А в стане агафирсов слышались крики, то и дело вспыхивалижаркие схватки. Немалый отряд горцев, на которых возлагали особые надежды,вырубили начисто. Сосланиды, даже захваченные врасплох, сражались отчаянно,унося с собой немало отважных воинов. Многие отряды самих агафирсов, не зная, скем сражаться, покинули свои места, блуждали в темноте, перебравшись через вали ров. Между ними то и дело вспыхивали схватки, стрелки поражали из луковсвоих, принимая за внезапное нападение со стороны гелонов.

Военачальники агафирсов не сомкнули глаз, пытаясь навестипорядок. В темноте то и дело раздавались крики, что к осажденным пришла помощьот западных правителей, другие уверяли, что сами гелоны вместе с могучимиколдунами вышли из крепости и сейчас сеют смерть среди них. Очевидцыпересказывали жуткие слухи про всадника на коне-скелете, в руках у него был огненныймеч длиной с оглоблю, которым он выкашивал сразу целые отряды.

Агафирс еще до этой паники засиделся у костра с Тарилом,Перейцей и Антажаром — простыми воинами. Для кого-то эти трое — простые, но недля него: с этими он начинал первый поход, этих первых становится все меньше,он их теперь берег, вот и сейчас расположил так, чтобы остались в резерве, а ихкостер у самой северной границы лагеря, как можно дальше от Гелона.

Когда вспыхнули костры ярче и раздались яростные крики, онраньше Тарила и Перейцы выхватил меч, вскочил на ноги раньше Антажара, даже самзаметил, что по-прежнему лучше даже этих опытнейших бойцов. Они бросились заним следом, а впереди уже зазвенело железо, застучали щиты, он видел оскаленныезлобой лица, на которые пламя костров бросает быстро исчезающие блики, из-закоторых даже хорошо знакомые лица кажутся чужими и враждебными.

Самая яростная схватка была у шатров сосланидов, Агафирсценил этих огромных и невероятно сильных воинов, похожих на живое железо, он струдом уговорил их принять участие в его походе, с трудом удерживал в рамкахкакой-то дисциплины: сосланиды кичились своей независимостью и постояннозадирали агафирсов и устраивали с ними ссоры, из которых обычно выходилипобедителями. Агафирсы их тихо ненавидели, и сейчас, когда он увиделизрубленные трупы агафирсов, он понял, что взаимная ярость прорвалась...

Бои, однако, вспыхивали по всему лагерю. Всю ночь он носилсяиз края в край, размахивая окровавленным мечом, сам залитый кровью, как мясник,свирепый, как бог войны, за ним неотступно следовали Тарил, Перейца и Антажар,гордые, что снова все как прежде, и уже под утро, когда все начали различать вбледном рассвете лица друг друга, на них наткнулся возвращающийся в лагерьотряд агафирсов, и кто-то от испуга метнул нож прямо в неожиданно возникшихперед ним людей.

Нож оказался брошен с такой силой, что, отлетев отметаллического доспеха Агафирса, попал в горло Антажару, и тот беззвучно рухнулна землю.

Оцепенев от горя, Агафирс шел по лагерю. В жуткой ночи вкостры побросали остатки хвороста, криками созывали своих. Ночь, такая короткаялетом, тянулась мучительно долго. А когда медленно наступил рассвет и навостоке небо осветилось, всем стало видно, что трупы лежат по всему лагерю.Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: никакой вылазки гелонов не было,все погибли от рук своих же. Тут же рядом с убитыми перевязывали раны те, комуповезло больше. Хотя повезло ли тому, кто впотьмах убил родного брата, скоторым прошёл десять победоносных войн?

Почти все убитые лежат полураздетые, глаза распахнуты вужасе, только некоторые сжимают мечи или топоры. Каждый десятый шатер сгорел,кони разбежались но худшее ждало Агафирса, когда прискакал на взмыленном конебледный как смерть Панаст, прокричал:

— Нашли!

Агафирс встрепенулся:

— Кого? Лазутчиков?

— Нет, но...

Агафирс повернул коня, через несколько минут они оказалисьперед опрокинутым шатром, где перед входом лежала целая гора тел. Как будто ихвсех сразил гром небесный в единое мгновение, но Агафирс сразу понял, на чтоуказывал Панаст.

Этих всех убил один человек. Жестокий, хладнокровный ирасчётливый. Хуже того, обладающий чудовищной силой, некоторые тела рассеченыпополам. Похоже, он видел в темноте как днем, рубил всех безошибочно, ни одногочеловека не ударил дважды.

Здесь раненых не было.

— Вы можете сказать, — спросил Панаст, — ктобы это мог сделать?

Агафирс прорычал в бешенстве:

— Из всего нашего войска это по силу разве что мне!

— Значит, — сказал Панаст, — это моглисделать только Скиф или Гелон. Но Гелона, как мы знаем, уже нет...

Из-за спины Агафирса выдвинулся Тарил, сказал свирепо: