Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Хотя позиция императора была вполне понятной, он допустил одну большую ошибку. Недавние победы гуннов убедили его в том, что они по-прежнему представляют собой мощное и политически хорошо организованное государство, с которым было бы трудно и даже опасно вести долгую войну. В этом он ошибался. Несмотря на свои победы в 75 и 76 гг., Северная гуннская империя была неустойчивым государственным образованием, и вскоре она начала демонстрировать явные свидетельства внутреннего раскола.

Мы знаем, что территория Монголии в то время переживала очередной длительный период засухи и голода, и весьма вероятно, что бедствия, вызванные этими природными причинами, во многом предопределили политическую нестабильность и недовольство среди северных гуннов, которые вскоре стали очевидны. Начиная с 81 г., всего через пять лет после того, как китайцы устранились от дел в Центральной Азии, мы видим, что значительное число гуннских семей год за годом уходили из-под власти собственного шаньюя и искали убежища либо непосредственно у китайцев, либо у правителя южных гуннов, который был вассалом Поднебесной империи. В 84 г. шаньюй северных гуннов чувствовал себя настолько неуверенно, что объявил китайцам о прекращении всех враждебных действий его подданных в отношении китайцев и предложил заключить с императором Поднебесной договор о мире и дружбе. Это предложение хорошо согласовывалось с политическими принципами последнего, и вскоре соответствующий мирный договор был подписан и вступил в силу.

Но даже установление мира между китайцами и северными гуннами не смогло остановить процесс неуклонного упадка гуннской империи. В следующем 85 г. ее ослабление стало очевидно всем, и непосредственные соседи гуннов согласно старой доброй традиции кочевников воспользовались этой возможностью, чтобы нанести удары своему давнему врагу. Динлины из Сибири и Северо-Восточного Туркестана возобновили набеги на гуннскую территорию с севера, сяньби из Восточной Маньчжурии усилили свои атаки на восточные районы гуннского царства. Несколько кашгарских государств, отказавшись от верности своим восточным хозяевам, напали на гуннов с запада. Последним, но немаловажным стало то, что южные гунны, воспользовавшись ситуацией, атаковали своих сородичей и соперников с юга и смогли захватить большое количество пленных.

Успех южных гуннов привел Китайскую империю в изрядное смущение. Южные гунны были вассалами китайцев и находились в их юрисдикции, и, значит, китайцы, так или иначе, считались ответственными за их действия. Всего год назад китайцы заключили официальный мирный договор с северными гуннами, а теперь эти вассалы затеяли войну с северянами, с которыми Поднебесная империя поддерживала дружеские отношения. Повелитель северных гуннов счел нападения южан подлым предательством и выразил китайским властям официальный протест.

Император Чжан-ди в соответствие со своими антивоенными принципами отнесся к этому протесту с большим сочувствием. Вместо того чтобы воспользоваться слабостью северных гуннов и присоединиться к нападениям на них южных гуннов, он немедленно освободил пленных, которых к нему привел шаньюй южных гуннов, и вернул их хозяину, правителю северных гуннов. Однако этот сочувственный акт не спас северных гуннов от дальнейшей катастрофы. В 87 г. сяньби развернули против них еще одну крупную кампанию, и эта кампания оказалась в высшей степени успешной. Шаньюй был убит, с него сняли кожу, которую сяньби забрали с собой как символ победы. Эта победа показала, что империя северных гуннов находилась на последнем издыхании.

Пока северные гунны шаг за шагом отступали в Монголии, наш старый знакомый Бань Чао с неизменным успехом подрывал их влияние в разных частях Кашгарии. Не будем забывать, что в 77 г., когда император Чжан-ди окончательно утвердился в своей антиимперской позиции, Бань Чао получил приказ немедленно вернуться в Китай. Это стало сильным ударом по амбициям Бань Чао, но на тот момент он чувствовал, что должен повиноваться приказу императора, и подготовился к отъезду из Кашгара, где находилась его резиденция.

Узнав о его планах, жители города пришли в ужас. Командующий местной армии сказал: «Китайский посланник помог нам освободиться от гнета Кучи. Как только он уедет, Куча снова завоюет нас». Не желая оказаться перед лицом такого мрачного будущего, он тут же покончил с собой. Хотя это событие потрясло Бань Чао, он все же отправился в путь. Но по прибытии в Хотан его встретили еще более громкие причитания и слезы. Царь этой страны и его придворные обступили Бань Чао и, удерживая его лошадь, взвыли: «Китайский посланник для нас как отец и мать. Не может быть, чтобы он хотел покинуть нас».

Вдохновленный этими выражениями преданности и преклонения, Бань Чао принял дерзкое решение. Категорически отказавшись выполнять императорский приказ, он решил остаться в Кашгарии и сражаться за нее до конца. Заверив хотанцев, что не покинет их в беде, он повернул назад в Кашгар и после того, как восстановил там порядок (после его отъезда в городе воцарился хаос), решил держать свою резиденцию в этом городе столько, сколько его ограниченные силы позволят держать оборону. Тем не менее он понимал, что не сможет удержать город, если не получит подкреплений из Китая.

Поэтому в 78 г. он отправил в Китай меморандум, в котором умолял императора пересмотреть свое решение оставить Кашгарию на произвол судьбы и просил его прислать подкрепление. Меморандум Бань Чао (который сохранился до наших дней) был настолько красноречив, что смог убедить даже осторожного императора. Бань Чао разрешили остаться на своем посту, и в помощь ему из Китая был выслан небольшой отряд из тысячи человек, большинство которых составляли заключенные, получившие досрочное освобождение.

Эта армия появится на сцене только через два года – в 80 г., но ее появление было очень своевременным. Одно из самых сильных городов-государств, Яркенд, расположенный между Кашгаром и Хотаном, уже начал восстание и пошел на врага в уверенности, что китайская власть в бассейне реки Тарим обречена. Даже в самом Кашгаре начались активные волнения и назревал мятеж. С приходом свежих сил Бань Чао смог удержать под контролем Хотан и подавить волнения в Кашгаре. Более того, укрепив таким образом свое положение и повысив престиж, он смог восстановить дружеские отношения со своим непосредственным соседом с севера, могущественным царством усуней. Однако Бань Чао не удалось перейти в наступление и захватить Кучу или даже вернуть к подчинению Яркенд.

Четыре года спустя (84 г.) из Китая к нему был отправлен еще один отряд из восьмисот солдат, и с этим подкреплением плюс войском, которое ему удалось собрать в самих кашгарских государствах, сохранявших лояльность Китаю, Бань Чао начал активную подготовку к большой наступательной кампании. Эти приготовления вскоре были прерваны одним непредвиденным происшествием. Марионеточный царь Кашгара, который до этого с большой готовностью сотрудничал с китайским посланником, внезапно начал проявлять недовольство. Сам Кашгар оставался в руках Бань Чао, но царь Кашгара сбежал в крепость, находившуюся недалеко от города к западу, и там объявил об открытом неповиновении Китайской империи. Ясно, что мятежного монарха необходимо было сместить, прежде чем он успеет что-нибудь сделать, но это оказалось довольно трудно, учитывая поддержку, которую царь Кашгара получил из неожиданного источника.