Кисельные берега - Анна Осьмак

- Смотрите! Смотрите! – произнесла она с восторженным придыханием. – Ёжик!

Чувствовала себя Пепелюшка прекрасно. Выглядела и вела себя, как обычно. Как ни вглядывалась в неё Кира, так и не смогла заметить на её безмятежном, как луна, лице следов задумчивости или сомнений – ожидаемых последствий вчерашнего разговора. Будто и не было ничего. Будто не отказалась она вчера наотрез спасти от страшного заклятья того, с кем сегодня беззаботно, без тени смущения, болтала.

Поиск ёжиков её, видимо, занимал гораздо больше, нежели судьба несчастного Медведя.

Сырник на находку отреагировал первым; запрыгал вокруг немедленно ощетинившегося иглами шарика, залаял звонко и беспорядочно, припадая на передние лапы и задорно отклячивая зад. И Медведь с готовностью уставился на бурые, едва заметные в траве иголки, будто такое зрелище для него – несусветная редкость и величайшее удовольствие.

- Я что-то не поняла, - забрюзжала Кира, поморщившись, - что за ажиотаж вокруг бедной зверушки? Она чем-то отличается от тех пяти, что мы имели удовольствие видеть вчера?

Медведь хмыкнул и попятился с обочины обратно на дорогу.

Кира опасно качнулась на его спине и вцепилась в длинную шерсть загривка покрепче.

- Габрусей её зовут, если тебе это так необходимо… - представила она подружку, которая, отвлёкшись на ёжика, давно забыла про оставшийся без ответа вопрос.

- Чудесно… - протянул Медведь с явным удовольствием.

Всадница раздражённо фыркнула:

- Тебе, как я погляжу, всё чудесно, что с нею связано.

Зверь обернулся к ней через плечо и - Кира готова была поклясться! – ухмыльнулся. Потом медленно и вразвалку зашагал по дороге.

Девушка и собака их вскоре догнали. Сырник, не останавливаясь, прокопытил мимо, развеваясь розовым языком по ветру, а Пепелюшка притормозила: протянула Кире горсть ягод, а Медведю впутала за ухо полевой цветок.

- Какое великолепное утро! – закружилась она посреди дороги. – Как хорошо в лесу! Я могла бы так идти и идти вечно! Всю жизнь! И мне бы не надоело! Если бы не мои обязательства перед принцем…

- Милая Габруся! – поспешил замять принцевую тему Медведь. – Какое совпадение – я тоже люблю летнее лесное утро! Лето – лучшая пора, не правда ли?

- О, бесспорно! Зелень, небо, птицы – такая радость кругом, столько солнца! Но больше всего я люблю весну: это цветение и эти ароматы ни с чем невозможно сравнить! А ещё больше всего люблю, когда лес становится золотым и сам по себе светит, словно солнце и… паутинки медленно летают между ветвей и тишина звенящая, и… воздух пахнет дымком… Обожаю осень! А после? Что за прелесть, когда начинает падать снег! Когда щиплет за щёки жгучий морозец, от которого так бодро и весело! Боже, а Рождество! А санки! Зиму люблю больше всего на свете!

- Ты же говорила… весну?

- Да? Ой, знаете, я всё люблю! Всё вокруг прекрасно и жизнь прекрасна! Как же можно что-то выделить в ущерб другому?

- Прекрасна!.. – буркнула Кира. – Только не у всех.

- Кирочка, ты не расстраивайся, прошу тебя! Осталось совсем немного, скоро… Когда, кстати?

- Думаю, - Медведь сделал паузу, - завтра к вечеру будем на месте.

- Вот видишь! Все будет у тебя хорошо!

- А у него? – подковырнула Кира, кивнув на своё средство передвижения.

- И у него! Обязательно! – не моргнув глазом заверила восторженная девица. – Может, его истинная любовь ждёт за поворотом – а мы об этом ещё просто не знаем и оттого грустим напрасно!

Она подбросила вверх лепестки ощипанной между делом ромашки и понеслась вприпрыжку догонять Сырника, нисколько не грустя о настоящем, не жалея о прошлом и не страшась будущего.

- Ну разве она не прелесть? – осведомился Медведь.

- Нет, - сухо отрезала Кира и надулась. Непонятно за что и непонятно на кого.

Глава 38

К полудню дорога стала более торной и широкой, начала разветвляться в разных направлениях. Поэтому, опасаясь встречи с людьми, Медведь предложил свернуть в чащу и двигаться дальше под её прикрытием. И не напрасно. На обеденном привале, затевая кашу с солониной, путники даже слышали дальний перебрёх сторожевых собак. Но поскольку близость человеческого жилья им была нынче без надобности, они её признаками не заинтересовались.

Хотя Медведь забеспокоился: он то и дело задирал по ветру нос, нюхал воздух, фыркал и крутил большой головой.

- Что-то не так? – подозрительно осведомилась Кира, помешивая в котелке.

Медведь почесал за ухом задней ногой, по-собачьи.

- Всё так, - сказал он неуверенно. – Тут просто неподалёку усадьба одна…

- Збжевских? – подпрыгнула Пепелюшка.

- Ну прям! Во всём мире у одних Збжевских что ли усадьба есть? Другая…

- Жалко, - расстроилась разлучённая с семьёй девица, с отвращением грызя кусок солонины и сухарь. – Я бы забежала сейчас домой – совсем на минуточку! Только чтоб проведать батюшку, матушку и добрых сестриц. Сообщить им, что со мной всё в порядке – они, должно быть, ужасно переживают… А пуще того, - она протянула на ладошке недоеденный кусок Сырнику, - чтобы разжиться чем-нибудь вкусненьким – так надоела эта ужасная солонина и противная каша! Так хочется… - она мечтательно закатила глаза, - ну… пусть не пирожных с киселём и не конфект с безе, но хотя бы кусочек сахару погрызть… Без сладкого я чувствую себя совершенно несчастной!

- Вот ещё! – хмыкнула Кира и сняла с огня котелок. – Сладкого ей! Меньше сахару съешь – дольше проживёшь… Иди, зачерпну тебе противной каши.

Пепелюшка, жалобно вздохнув, подставила миски – свою и Сырника.

- Ты будешь? – спросила Кира у Медведя и заозиралась, не дождавшись ответа. – Где он есть-то? Ну надо же – только что ведь…

- Во-о-от! – хнычущее протянула Пепелюшка, ковыряясь ложкой в парящем месиве. – Ему тоже каша надоела! На охоту, наверное, сбежал…

В отличие от Медведя, Сырник свою паечку дождался. Понюхал миску, чихнул в неё презрительно и потрусил куда-то в кусты – друга своего, видимо, догонять.

- Хватит ныть! – буркнула Кира. – Можно подумать, я одна наслаждаюсь нашим походным меню, в то время, как все остальные мучаются. Да, каша! Да, солонина! Но это всё же лучше, чем голодать!..

«Я ли это говорю? – ужаснулась она. – Дожилась… Вернусь домой – крошки, наверное, буду в ладошку