Кисельные берега - Анна Осьмак

человеке! И хорошо, что к нам на выручку так вовремя пришёл твой Медведь! А иначе – страшно даже подумать! – этот злодей, пожалуй, и второй раз посмел бы тебя ударить!..

Умиротворённое стрекотание подруги, её ласка помогли Кире очнуться от шока и заставить себя не без труда разогнуть сведённые судорогой члены. Она медленно, пошатываясь, поднялась на четвереньки, потом опустила зад на пятки и прижала ладони к лицу – неудержимые рыдания сотрясли её измученное приключениями тело. Впервые со времени появления в этом странном и опасном мире.

Впрочем, чего уж там – впервые со времён детства. Рыдания рвались из её груди сейчас так же неостановимо, помимо воли, как однажды, в пять лет, когда ей не купили вожделенный зелёный совок для песочницы.

Пепелюшка растерянно обнимала её, бормоча слова утешения.

Потом вдруг притихла, расцепила объятия и отстранилась.

Кира, почуяв в этой тишине что-то недоброе, отняла ладони от лица и подняла глаза.

Прямо перед ней стоял Медведь. Всё ещё разгорячённый своим самоотверженным боевым порывом, с воинственно встопорщенным загривком – он вдруг как-то растерянно сразу обмяк и, нерешительно вытянув нос в её сторону, осторожно принюхался:

- Кира? – спросил он неуверенно. – Это ты?

---------------------------------------------------------------------------------------

Огромная, сумеречная замковая зала, украшенная пыльным витражным окном и развешанным по стенам оружием, была пуста.

Слуги разбежались и попрятались – каждый опасался первым попасть под горячую руку господина, более чем разгневанного бегством припасённой к возвращению девки и бесславной погоней за ней.

Барон, словно порыв разрушительного яростного смерча, ворвался в парадные двери. Те тяжко ухнули за ним. Эхо гулко откликнулось.

- Где?! – зарычал господин. – Где эта старая грымза, которой я поручил стеречь маленькую неблагодарную сучку?

Ему ответила тишина. В луче света, преломившемся сквозь цветные стёкла витража, кружились мириады сонных пылинок…

- Ах, вы… - процедил Жиль Синяя Борода и, схватив со стены алебарду, хрястнул что есть мочи по лавке, расколов её вдоль. – Вы что, ушлёпки, думаете, я вас не найду? Не найду и не покрошу в капусту?

В цветную радугу с танцующими пылинками вдруг кто-то шагнул.

Барон обернулся резко, с секирой наперевес, как к врагу во время схватки. Бешенство вокруг него искрилось, бурлило и клокотало вулканом.

- Господин мой, - промолвила девушка, сияющая в солнечном свете, словно святая Тереза, - господин мой, прости глупых холопов своих за нерадение. И уж только после накажи. Как велят наставления апостольские…

- Ты кто? – гаркнул господин. – Я не помню тебя!

- Моё имя ничего не скажет тебе, господин, - девица лёгкой походкой, едва касаясь земли, двинулась к нему.

Она оставила солнечный луч, и его свет более не слепил смотрящего: стали видны её стать, длинные чёрные локоны до колен и молочно-белая кожа ланит. Чудное виденье подошло и положило свои тонкие пальцы на древко алебарды.

- Забудь, Жиль де Бо, глупую, нечёсаную крестьянку. И посмотри на меня. Разве я не смогу стать твоим утешением?

Буйный Жиль, будто околдованный, не отрывая взгляда от прекрасного лица незнакомки, сунул руку за пазуху и вытащил оттуда нить дешёвых бус из мутного стекла. Будто пёс, приволокший хозяину занюханную кость. И, как мудрый и добрый хозяин, дивная дева потупила взор и дар приняла.

- И всё же, - сглотнул барон, - я должен наказать старую хрычовку. Если такое однажды попустить, смерды совсем распоясаются. Где она? Ты не знаешь, о прекраснейшая из дев?

Дева вскинула на него огромные глаза в обрамлении пушистых ресниц и улыбнулась так, что у барона во рту пересохло:

- А её больше нет, мой господин, - проговорила она медленно и как будто с торжеством. Потом спокойно вынула из его рук алебарду, даже не напрягшись её тяжестью и, повернувшись, положила на стол с тяжёлым металлическим стуком. – Твоя преданная служанка умерла. Сегодня ночью. Потому девчонка и сбежала. Впрочем, зачем так долго занимать время, отведённое для радости, пустыми, жалкими предметами? – она нежно взяла его за руку и повела, словно телка, вдоль стола. – Я взяла на себя смелость и распорядилась подать тебе сытный завтрак с дороги, мой господин. Не отведаешь ли?

Глава 35

Всё выпито до дна.

Но отчего ж так скоро? Может,

У вас, хозяин, с дыркою кувшин?

Там же.

На подсвеченной ярким солнцем стене шевелились тени листвы, перекатываясь по изгибам брёвен. Их умиротворяющий, сонный шелест изредка прорывался сквозь неумолчное щебетание лесных птиц, так исступленно радующихся лету и славящих жизнь, что невольно заражались этой радостью все вокруг: и местные звери, и люди, если им случалось забредать в здешние края. Впрочем, одного из тех людей, что сюда ныне забрёл, радость эта никак не касалась. Вернее, одну.

Кира лежала на белых простынях в уютной комнатке срубяного охотничьего домика, вокруг неё плясали солнечные зайцы, занавески распахнутого окна шевелил летний ветер, пахнущий смолистым сосновым лесом, и нежно касался её скорчившейся на постели фигуры. Она лежала в этом лесном солнечном раю и мечтала умереть.

Дикая мысль, возникшая внезапно и успевшая укорениться за три дня неподвижного лежания лицом к стене, была воспринята с облегчением, как вариант избавления от приключившегося с ней кошмара.

«А было бы неплохо, - осенило её. – Потому как невмоготу мне больше жить самой с собой. С той, которой я стала…»

Скрипнула дверь. Опять Пепелюшка – кто ж ещё! Достала, блин! Надо было эту надоедливую девчонку