Кисельные берега - Анна Осьмак

Синей Бороде оставить на съедение, а не таскать зачем-то за собой!..

Девушка вошла на цыпочках, как в комнату тяжелобольной, постояла над кроватью тихонько, созерцая спину подружки, и поставила на прикроватный столик серебристо звякнувший поднос.

- Ты знаешь, - прошептала она неуверенно, - тут столько припасов, в этом домике… На год может хватить. Медведь очень удачно его нашёл – просто невероятное везение! Конечно, год мы здесь жить не станем… Он говорит, скоро, по осени, начнётся охотничий сезон, и герцог Бургундский, которому принадлежат эти охотничьи угодья, непременно пожалует со свитой. Но… Мы ведь и не собирались задерживаться здесь надолго, правда? Меня принц ищет, с ног сбился – надо как-то дать ему шанс найти! А то я своими перемещениями только усложняю ему задачу. Да и тебе, Кирочка… Ты не спишь? Слушаешь меня? – она коснулась пальчиками плеча и испуганно отдёрнула руку – мало ли, она сейчас такая странная… - Мы с Медведем тут посовещались насчёт тебя… Знаешь, всё не так уж и непоправимо! Надо просто сходить к моей крёстной и попросить её снять с тебя заклятье! Хочешь, я попрошу? Мне она не откажет - она ко мне всегда так добра!..

Робкая надежда, уроненная в окаменевшее от безнадёги сердце, заставило его стукнуться о рёбра. Потом сжаться, заныть, подпрыгнуть к самому горлу…

Кира оперлась на ослабевшие руки и с трудом подтянула тело в сидячее положение. Оперлась спиной о тут же, с готовностью поправленные Пепелюшкой подушки.

- Вообще-то, - проговорила она осипшим от долгого молчания голосом, - Бригитта не очень меня жалует, но… Голос-то она мне вернула и… - она подняла на подружку глаза, полные отчаянного желания верить в то, что говорила. – Если ты попросишь…

- Ну конечно! – бодро воскликнула феина крестница и, подхватив поднос, шмякнула его подруге на колени. – Конечно, тётушка будет счастлива помочь! Но чтобы к ней дойти, нужны силы, Кирочка! Поешь хоть чуть-чуточку! – и она сложила ладошки в молящем жесте.

Несмотря на то, что Кира сильно сомневалась в том, что тётушка помочь будет именно «счастлива», но в её радостной готовности она как бы и не особо нуждалась. Пусть только поможет – а уж с радостью или без неё – плевать! Пусть только поможет!..

Робкая надежда, подаренная смешной, бесполезной Пепелюшкой, разбудила не только сердце. Желудок, не кормленный три дня, взвыл аки раненый лев при виде еды и её вполне свежих и аппетитных ароматов.

- Яичница? Творог? Сало? Ничего себе… Откуда такая роскошь?

- А это… - Пепелюшка хозяйственно разложила приборы, встряхнула и накинула пациентке на грудь салфетку. – Это я вчера в деревню ближайшую ходила, обменяла собранные грибы на кой-какие продукты. Сами-то деревенские бояться лишний раз в лес ходить – в герцогских владениях всё запрещено: и охота, и собирательство, и сбор хвороста…

- Вот как? Стало быть, ты теперь браконьерством промышляешь? – Кира с наслажденьем заглотила божественную глазунью, хрупнула огурцом. – Не ожидала от тебя такой предприимчивости! И такой хозяйственности…

- Ах, Кирочка, что же делать! – вздохнула кудрявая хозяюшка. – Пора становиться взрослой. Ведь принц заслуживает жениться на разумной женщине, а не на бестолковом ребёнке – так ведь?

Подруга подняла на разглагольствующую девицу удивлённые глаза:

- Пепелюшка, ты ли это?

- Ой! – ответила Пепелюшка, смахнув локтем стакан воды со столика.

- А! Теперь вижу, что ты! – хмыкнула Кира. – Слава богу. А то я уж испугалась, что тебя тоже заколдовали…

Девушка покраснела, неуверенно улыбнулась и принялась подбирать с пола осколки.

- Сырник пришёл, - сообщила она новость между делом. – Такой радостный дурашка! Соскучился, видать – ластится всё время, спасу нет! Хочешь с ним поздороваться? Они с Медведем на полянке, за домом…

Умяв всё, что было на подносе, Кира сыто икнула.

- Когда мы отправимся в путь? – спросила она, проигнорировав сообщение о счастливом воссоединении с верным псом. – К Бригитте, я имею в виду. Понимаешь, мне каждый день в этом обличье…

- Понимаю-понимаю, ну что ты!.. – поспешно уверила Пепелюшка, взглянула на жертву колдовства и отвела глаза. – Мне нет разницы, Кирочка, дорогая – я хоть сейчас готова! Ты с Медведем поговори…

- А на что нам Медведь? – нахмурились ей в ответ.

- Ну… Ты разве найдёшь дорогу? Помнишь, куда нам надо идти?

Резонный вопрос.

- Ладно, - Кира стряхнула с постели крошки, - сейчас спущусь…

Обрадованная таким прогрессом Пепелюшка бросила осколки стакана на поднос, подхватила его и выскользнула за дверь.

Оставшись одна, сидящая на постели женщина прикусила губу и сжала простыни в кулаках – мучительно, страдальчески, превозмогая душевную боль… Так, стоп, хватит! Надо взять себя в руки.

Покряхтывая, она спустила непослушные ноги с кровати. Сердце заполошно застучало, в глазах зарябило… Переждав недомогание, встала, скрипнув коленями, и пошаркала к умывальнику. Поплескала себе в лицо водой, покашляла сухо, скрипуче и протянула руку за полотенцем. Промокнула им лицо и выпрямилась.

Из овального зеркала в резной раме, что висело над умывальником, на неё смотрела старуха с седой паклей всклокоченных волос, жёлтым, оплывшим лицом и бородавкой на лбу.

Не сводя со старухи взора, костлявыми, морщинистыми руками Кира подтянула к себя фарфоровый кувшин с водой, подняла его, замахнулась и швырнула прямо в её отвратительную голову…

Страшный нутряной вой и грохот разбитого стекла заставили вздрогнуть девушку, подметающую пол в кухне, и вскинуть морды медведя и собаку, мирно дремлющих на лужайке.

Глава 36

«Как странно…» - думала Кира, волочась по лесной дороге в хвосте бодрой кавалькады спутников: предводительствующего, а оттого преисполненного чувством ответственности Медведя; легконогой, похожей на фею в белокурых завитках Пепелюшки, собирающей цветы по обочинам дороги в большой, лохматый букет; и задорного, лучащегося жизнерадостностью Сырника, деловито обшаривающего траву и обнюхивающего кусты…

«Как странно это – ощущать себя прежней, а выглядеть… иначе. Разве так бывает? В смысле, бывает ли так в настоящей старости? На меня она обрушилась внезапно, а ведь в реальности человек идёт к ней постепенно… и, должно быть, внутренне меняется, готовится… трансформируется что ли под неё… А как же? Угасает он не только возможностями дряхлеющего тела, но и желаниями уставшей души. Разве бывает по-другому? Разве бывает, что в старости мы продолжаем думать и чувствовать, как прежде? Остаёмся так же восприимчивы к жизни? Не может быть! Надо будет спросить у Лизаветы моей непогрешимой. Ну…