Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Дэн Абнетт

— Истинно так, — согласился я.

— Но куда более удивительно само изображение, — продолжил человек. — Обратите внимание на композицию. У автора был изумительный талант летописца. Сомневаюсь, что хоть кто-то в Империуме может сравниться с ней в искусстве съемки пиктов.

— Да, именно это о ней и говорят, — произнес я. — Исключительный дар, из-за которого ее и выбрали для сопровождения той экспедиции.

— Только подумайте, — вздохнул мой собеседник, — она превосходила талантливостью всех, кто был до нее и после, но помнят ее все равно не за это.

Он посмотрел на меня. Оптические импланты щелкали и жужжали.

— Как вы считаете? — спросил он. — Что в этом самое удивительное? Что это оригинальный пикт, сделанный десять тысяч лет назад почитаемой основательницей Имперской Истины? Или то, что это портрет Хоруса Луперкаля?

— Я думаю, что самое удивительное — что он находится здесь и продается на аукционе, а не заперт где-нибудь в хранилище на далекой Терре.

Эуфратия Киилер была летописцем. В последние годы Великого крестового похода, имея в своем распоряжении лишь талант и пиктер, она была приписана к 63‑й экспедиции, чтобы увековечить деяния легиона Лунных Волков. Она создавала великолепные работы. Ее слава росла. Сам Воитель относился к ней с благосклонностью. В те далекие времена Бог-Император объявил, что созидание Империума должно запечатлеть в работах художников и историков, дабы создать хронику начала Эпохи Человека. В те времена доминировала именно такая идея: великий труд по построению цивилизации необходимо описать честно и открыто.

Звучит совсем непохоже на Императора, каким его знаю я.

Вся эта свобода, конечно же, закончилась, как только начались ужасы охватившей Галактику многолетней кровавой бойни, которую мы сейчас называем «войнами Ереси». Киилер была там с самого начала. Стала свидетелем первой пролитой крови. Она находилась в той поворотной точке истории, когда все изменилось. И в ее руках был пиктер, с помощью которого она запечатлела трансформацию.

Но ее история на этом не закончилась. Она могла стать просто одной из триллионов сгинувших в пламени вспыхнувшей войны. Ее имя сейчас известно немногим… но все же известно. Святая Эуфратия. На нее снизошли божественные милость и дары, и именно она и несколько доверенных человек в те мрачные годы создали основы Имперского Кредо. Киилер стала одной из первых святых. Она вместе со своими последователями создала краеугольные принципы Лектицио Дивинитатус, истины, по которой мы все сейчас живем. Учение о том, что Император Человечества суть не человек, но Бог. Именно она помогла другим увидеть это. Именно она помогла родиться нашей вере.

Человека с оптическими имплантами звали Сеян Карил. Мы вместе вернулись в главный зал и сели побеседовать об увиденном.

— Сам пикт — это не главное, вы ведь понимаете? — спросил он.

— Он бесценен, — ответил я. — Изображение Луперкаля при жизни, до того, как он пал. Его красота и мощь позволяют оценить масштабы произошедшей катастрофы.

— Кто-то, возможно, скажет, что этот пикт никто и никогда не должен увидеть.

— Кто, например?

— Инквизиция, — ответил он. — И вы, как я слышал, к ней относитесь.

— Думаю, его нужно видеть, — сказал я. — Как предупреждение, что даже самые совершенные из нас могут прогнить… Как источник новой решимости для схватки с тьмой.

Он пожал плечами:

— Если только Хорус изображен на пикте до своего падения.

— Думаете, снимок был сделан после?

— Но разве не еще более поучительно было бы, останься лицо магистра войны таким после того, как Хаос поглотил его душу? Великий Враг умеет хорошо скрывать свою природу:

— Вы говорили, что пикт — это не главное, — сказал я, меняя тему.

— Если верить каталогу, то к пикту прилагаются какие-то записи. Рассыпающиеся от старости документы, составленные ее рукой, описывающие и сам пикт, и обстоятельства, в которых он был сделан.

— Вы их видели?

Карил покачал головой:

— Их увидит только покупатель. Но мне довелось кое-что услышать о них.

На самом деле мне тоже. Отчасти это и стало причиной моего визита. Поговаривали, что в этих записях содержится откровение. Что там есть текст, написанный почерком Киилер, в котором она утверждала, что Хорус остается человеком, а не искаженным демоническим чудовищем. Также в них говорилось, что в те времена Император отрицал свою божественность. Он официально провозгласил это и старательно подавлял любые попытки заявить о противоположном. Владыка Людей хотел, чтобы подобные учения подвергались запретам и гонениям.

Итак, судя по записям, Император не считал себя богом, но Киилер и ее сподвижники создали основу для зарождения имперской веры вопреки четко выраженному желанию Повелителя Человечества.

Это была какая-то очень странная ересь, и я не до конца понимал, кто же в ней, собственно, еретик — то ли Киилер, то ли сам Император.

— Мы никогда не узнаем правды, — сказал я.

— Но она содержится в записях, — возразил Карил.

— Там содержится опасность, — поправил я. — Ибо правда — относительное понятие, а люди сами решают, как ею воспользоваться. Если кто-нибудь, предположим, решит восстать против Имперской Истины, он сумеет использовать пикт и записи столь почитаемого и надежного источника в качестве опоры для нового учения.

— Чтобы подорвать веру и отказать Императору в божественности?

— Да, такое нетрудно представить.

— И, вероятно, именно поэтому Инквизиция прибыла сюда… Чтобы прибрать к рукам снимок и исключить такую возможность.

— Я не говорил, зачем сюда пришел.

— А я и не про вас.

Осторожным кивком он указал на женщину в дальнем конце зала, беседовавшую с кем-то из гостей.

— Халанор Куртец, — произнес Карил. — Из Ордо Еретикус. По крайней мере, мне так говорили.

— Если бы Ордо Еретикус был нужен снимок Киилер, то они бы взяли дворец штурмом, перебили всех и потом разбомбили это место с орбиты.

— Возможно, — пожал он плечами. — Если, конечно, им не захотелось бы сначала узнать, кто еще будет заинтересован в происходящем, каких людей эта реликвия заставит выбраться на свет.

Он был прав. Я тоже так думал. Несмотря на то, что аукцион был частным, он служил первостатейной приманкой. Даже не сходя с места, я видел, как минимум шестерых человек, входивших в списки разыскиваемых ордосами: ренегаты, еретики и рецидивисты, которых удалось выманить соблазнительной возможностью заполучить поистине бесценную реликвию. Если бы я руководил операцией Ордо Еретикус, то не стал бы спешить, внедрил своих агентов и подождал начала торгов, а затем одним ударом сумел бы и захватить еретический снимок, и прикончить с десяток опаснейших врагов Империума, а также, с помощью пыток и допросов, возможно, нашел бы выход на большинство культов в субсекторе.