Чужое наследие - Вячеслав Шалыгин

Сергей Павлович сосредоточился и попытался на мгновение заглянуть в сознание Эрга. Сейчас сделать это стало несложно. В отличие от Горохова князь не в первый раз видел иные миры и уже не пугался увиденного.

Мыслительная составляющая бывшего Слуги была заключена в мерцающий золотистый кокон. Его нити сплетались в сложный, но правильный узор. Преображенский вообразил, что приближается и протягивает руку. Виртуальная конечность удлинилась и легко проникла между нитями кокона. Сергей Павлович протянул другую руку и раздвинул часть нитей, открывая своему взору внутреннее пространство кокона…

…Наверное, это были цифры… Потоки и водопады, ураганы и торнадо, цунами и воронки… Они не были материальны, но князь видел их так же отчетливо, как видел бы ревущий океан. Массивы информации мгновенно перемещались по уровням вычислений. Информация изменялась, казалось бы, хаотично, но на самом деле строго, как в калейдоскопе. Она устаревала и тут же обновлялась, отступала, будто вода на морском побережье во время отлива, и возвращалась. Очередной прилив дотянулся до Преображенского и накрыл его с головой. Теперь Сергей Павлович плавал в информационном море наравне с другими частицами Эрга. У виртуального океана не было цвета или запаха, у него не было вообще никакого воплощения, но и сказать, что Эрг сражается с пустотой, было бы неверно. Ведь даже для человека информация, не будучи материальной, имеет и вес, и размер, и цену. Что же говорить о существах, состоящих из нее примерно в той же степени, в которой человек состоит из воды? Эрг противопоставлял свою информацию вычислениям капкана и пытался заставить упрямую «тюремную» энергомашину понять, именно понять, а не вычислить, что она не права. «Вода» то вздымалась великолепными гейзерами, то мгновенно вскипала, как борщ в кастрюле. Гребни высоченных волн обрушивались в котлы стремительных воронок, а мощные течения вспенивали поверхность и тянулись длинными хребтами за близкий золотой горизонт. Князь вдруг почувствовал неясное беспокойство и выделил взглядом в перспективе бушующего информационного океана устойчивый, правильной формы «айсберг». Он плыл, абсолютно не реагируя на яростные удары волн, уколы течений и размашистые шлепки порывов ураганного ветра. Преображенский сосредоточил внимание на непотопляемом массиве. Понять, что означает появление этой стабильной массы, было сложно, но Сергей Павлович надеялся на лучшее. На то, что это и есть совокупность аргументов или однозначная, не допускающая трактовок подпрограмма, которая убедит ловушку в правоте Эрга. Иначе почему «айсберг» не тает, как растаяли в течение последней субъективной минуты тысячи подобных обломков…

Масса приблизилась настолько, что стала нависать и давить своей монументальностью. Князь подался назад, и золотые нити выскользнули из его рук…

…Почти в тот же момент холод отступил, и реальному телу начала возвращаться подвижность. Преображенский открыл глаза. Свет в рубке был приглушен. Сергей Павлович поднял голову и оглянулся. В кресле второго пилота стучал зубами, одновременно пытаясь материться, Горохов. Воротова на месте не оказалось. Наверное, вышел зачем-то.

– Эрг? – негромко позвал князь.

– …Твою кибермать… – добавил трясущийся Горохов. – Заледенел… весь, в рот компот! Сопли, на… обеспечены… Простите, ваш свет, греюсь так… крепкими словами… Напитков-то нет. И Эрга что-то не слыхать. Я уже звал.

– А Игорь где?

– А-а… не знаю, не было его… Я очухался, гляжу, только вы. Может, в гальюн вышел? Я сейчас… только коленки трястись перестанут… сбегаю, позову.

– Придет к тому времени, – князь повернулся к обзорному экрану.

На нем поблескивали все те же светлячки запредельно далеких Галактик. Неужели сорвалось? Преображенский почувствовал себя неуютно. Остаться здесь навсегда было не страшно, но до боли обидно. Столько всего еще можно сделать… Например, окончательно разрушить то, что пока оставалось от ОВК и других миров? Возможно, ловушка права, и Преображенский опасен для Галактики не менее хранителей. В этом случае даже хорошо, что Эрг проиграл «олимпиаду». Ребят только жаль. Они-то ни в чем не виноваты. Впрочем, их капкан обещал выпустить. Их, Эрга и корабль. Так что смерть будет быстрой, без мучений. Р-раз, и ты один в холодной пустоте. Последний выдох, холод, кровавая пелена – и все, дальше только вечный покой. Ни ты никому не навредишь, ни тебя никто не обидит…

Ну и зачем тогда медлить?

– Ну что же ты медлишь?! – крикнул Сергей Павлович в потолок. – Выиграл, значит, получай свой приз!

– Дай мне немного времени, – раздалось едва слышно. – Здесь, на краю ловушки, оно уже существует и несет в себе благодатный заряд созидания.

– Эрг? – Преображенский замер, прислушиваясь. – Горох, ты слышал?

Не ответил ни Слуга, ни адъютант. Князь обернулся. Кресло второго пилота пустовало. Похоже, Горох отправился искать Воротова. Однако быстро одолел дрожь в коленях. Особенно если учесть, что ее вызвал вовсе не холод. Тут лейтенант слукавил.

– Они оба уже далеко, – вновь ожил Эрг. – Каждый там, где нужнее всего…

– Значит, я… останусь? – Преображенский почувствовал в груди неприятный холодок. – Аргументы ловушки оказались сильнее твоих?

– Мы на изломе мироздания. Здесь сила капкана невелика, но достаточна, чтобы распорядиться твоей жизнью и Судьбой. Это и есть центр сопряжения будущего Изначального поля. Логика подсказывает, что капкан принял мои доводы.

– Но точно мы это узнаем лишь, когда сделаем то, зачем сюда пришли? – князь снял с пальца перстень и положил его на ладонь. – Я готов.

Он вытянул руку. Рубин в перстне вспыхнул ослепительным багровым светляком. Перстень медленно поднялся в воздух и завис примерно в полуметре над ладонью Преображенского.

– Я больше не смогу сопровождать тебя в трехмерном пространстве и времени, – предупредил Эрг. – Но скоро в этом исчезнет необходимость. Галактика избавится от недуга, а люди… С ними ты справишься и без моей поддержки.

– Если капкан не решит иначе, – заметил князь. – Ведь я все еще в его власти.

– Он медлит, но я уверен, что все будет хорошо…

В этот момент перстень исчез. Просто исчез, без каких-либо спецэффектов. Растворился в воздухе, будто его и не было. Князь опустил руку и потер ладони. От волнения они стали влажными.

– Вот и все… – он вздохнул. – Только бы хранители не совершили напоследок какую-нибудь гадость. Ведь даже старый и больной пес все равно сильнее новорожденного щенка. Не хотелось бы стать свидетелем такого нелепого финала. Впрочем, мне им и не стать. Ну что медлишь, утилизатор Галактик, включай подачу!..

* * *

«…Как в любой рукотворной системе, в капкане есть лазейка. Если «программа» попавшего в него объекта без изъянов, то после долгой и утомительной проверки ловушка его выпустит и даже доставит туда, где объект нужнее всего…»

Воротов хорошо запомнил эти слова Эрга, и они мгновенно всплыли в памяти, когда Игорь открыл глаза и вместо рубки крейсера увидел стену сверкающего стеклом, металлом и пластиком здания. Полковник запрокинул голову. Стена уходила вверх до самого неба. Синего, безоблачного и далекого. Воротов резко обернулся. Улица. Нормальная, в меру широкая. Дома, окна, двери, вывески, тротуары, пешеходы и машины. Некоторые наземные, но в большинстве воздушные. Обычная улица, обычного города. Хотя нет, по нынешним временам как раз необычного города. Мирного. Куда же это занесло? Воротов сделал шаг, другой, остановился на краю тротуара и прислушался к ощущениям. Гравитация явно искусственная и стандартная для спутников – ноль восемь земной. Каллисто? Нет, таких зданий там не строили. Небоскребы нынче в моде на бывших колониях Триумвирата: на Ганимеде и Тритоне. Игорь попытался отыскать взглядом искусственное солнце, но оно пряталось за башнями небоскребов. Да и не дало бы это ничего. Все искусственные светила одинаковы. Ну может быть, то, что летает вокруг Ганимеда, чуть больше других. Вывески… типовые. Голографическая реклама… стандартная. Номера на машинах… ага! Все-таки Ганимед!