Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  – Любовь? Посмотри, что с тобой сделала любовь, – Юнусов оглядел друга. – Мне не нужна такая любовь. Всё, что мне нужно – семья. Женщину, которая даст мне семью, детей, я и буду любить.

  – Кариму?

  – Ты плохо знаешь свою сестру, её есть за что любить, – мягко произнёс Юнусов. – Карима – сокровище.

  Что мог ответить Дамир на подобное откровение?

  Ничего, кроме: – Поехали, завтра ответственный день.

  Они стояли на выходе из клуба, когда услышали шум потасовки, драки. Дамир заглянул в зал – компания приятелей Юнусова решила, что свадьбы без драки не бывает, и начала с мальчишника, сцепившись с кавказцами. Маленькая блондинка, наперсница Иванушкиной, взвизгнула и оказалась в центре сутолоки, получив по голове. Раздался отчаянный вопль Натки, безуспешно пытающейся вытащить подругу из месива пьяных мужских тел, адреналина, агрессии и мата.

  Никто не замечал двух блондинок, выбирающихся из эпицентра мордобоя. Здоровенный кулак прилетел Иванушкиной в лицо, та схватилась за голову, одной рукой цепляя подругу, всё ещё надеясь выбраться. Охрана клуба вяло растаскивала дерущихся, не влезая в самую сутолоку.

  – Чтоб тебя кобыла немая поимела, – выругался Юнусов, рванул в зал, расталкивая агрессивную толпу своим немалым ростом, и выхватил мелкую блондинку, парализованную страхом. Девушку он всучил Дамиру. Та вцепилась в него, с ужасом смотря на происходящее, повизгивая, всхлипывая, вытирая сопли о рукав мужской рубашки.

  Натку вытащил Равиль, по ходу вмазав одному из обидчиков. Из разбитой брови Иванушкиной хлестала кровь на светлую рубашку Равиля.

  – Вот так держи, крепче, – скомандовала она бывшему любовнику.

  – Нат, больно? – тихо спросил Юнусов, придерживая ладонь у раны, прижимая мелкую, по сравнению с ним, женщину к себе.

  – Приятно, блядь. Юнусов, вот почему где ты, там обязательно какая-нибудь дрянь происходит, а? – шипела Натка.

  – Взаимно, – огрызнулся Равиль.

  – Сейчас скорая приедет, – вдруг заговорила блондинка, отцепляя руки от Дамира. – Меня Юля зовут.

  – Равиль.

  – Дамир.

  – Этот женится завтра, – усмехнулась Иванушкина, едва кивая разбитой головой с большой ладонью Юнусова у брови. – Этот на голову скорбный. О, ребят, хорошо, что быстро приехали, – взвизгнула Натка подоспевшей бригаде скорой помощи. – Меня бы подштопать, черепно-мозговой травмы нет, рассечение брови. А там точняк без травмы не обойдётся, – показала рукой в сторону заведения.

  – Каждый день драки, заебали, мажоры. Ты откуда, красавица? – фельдшер узнал «свою».

  – Из Областной, педиатрия.

  – Понятно, – сочувственно кивнул парнишка. – Сопровождающий? – он уставился на Юнусова.

  – Да, – коротко ответил Равиль.

  Ночь Дамир провёл с Юлей. Милая девушка, славная, смущающаяся и чертовски нежная. Если бы он мог почувствовать хотя бы что-то, кроме физиологического удовольствия от выполнения нехитрых телодвижений, он бы не выбросил её телефон в мусорное ведро, едва закрыв дверь за девушкой. Он бы встретился с ней на следующий день, и на следующий, водил бы в кино, а в отпуск отвёз к океану, однажды сделал бы ей предложение и мечтал о детях. Почему-то о девочке. Но всё, что сделал Дамир – выбросил номер телефона, наспех написанный на салфетке, как десятки других салфеток, бумажек, контактов в смартфоне.

  Юнусов утром был собран, наглажен, сиял, как начищенный самовар, и с нескрываемым обожанием смотрел на Кариму…

Эля. Наши дни. Южное побережье

  Первым желанием Эли после того, как за Дамиром захлопнулась дверь, было - сбежать. Схватить Серафиму и нестись, куда глаза глядят. У неё есть деньги, пусть мало, всего-то зарплата за месяц, однако продержаться сумеет. Документы? Они с Серафимой числятся пострадавшими, им должны быстро восстановить документы. Списки подали, Эли там нет, но можно и позже. Возможно же? Обещали решить все бюрократические трудности до нового года. Значит, решат.

  Дамир обещал найти? Пусть сначала разыщет… Страна огромная, потеряться ничего не стоит, уедет в Воронеж или… в Москву. В столице и вовсе просто затеряться. Решено. Будит дочку и сбегает.

  Зашла в комнату, выделенную Дамиром для гостей, села на краешек широкой кровати. Серафима сладко спала, уткнувшись в угол подушки в белоснежной наволочке. Осмотрелась.

  Комната, в отличие от остальных, что видела Эля, небольшая, при этом просторная. Панорамное окно, прозрачный тюль, гармонирующий со светлыми стенами и мебелью, простой лишь на первый взгляд: кровать с высокой спинкой, обитой кожей с каретной стяжкой, небольшой шкаф, узкая тумба вдоль стены – всё светло-молочного цвета, почти сливающегося со стенами.

  Квартира Дамира отличалась от дома его родителей, не было ярких цветов, пёстрых расцветок, широких диванов с шёлковой обивкой и раскиданными декоративными подушками. Лаконичная, обманчивая простота, дорогостоящая. Ничего другого ожидать от квартиры Файзулина Дамира не приходилось. У него и машина дорогая, Эля даже думать не хотела, сколько стоит эдакая роскошь, и одежда, и косметика в ванной комнате. Эмульсия для бритья «Шанель»… Для кого-то ничего не значащая ерунда, а у Эли не было знакомых, которые марку дороже «Нивея» использовали.

  Она снова почувствовала себя восемнадцатилетней девчонкой, во все глаза разглядывающей удивительного парня, который аж в Америке живёт. На самолёте прилетел. С другого континента. Через океан.

  Другая, заоблачная, недостижимая для Элеоноры жизнь. Что Америка, что ванная комната с эмульсией для бритья «Шанель». Она бы хотела такой жизни для Серафимы, перед собой лукавить не стоит. Деньги – защита. Эля хорошо знала цену деньгам, и двери, которые они открывают. Не всякую цену она готова заплатить за благополучие дочери, существует невозможное.

  Остаться, даже на время, означает встретиться с другими Файзулиными, Юнусовыми, со всеми, кого она не собиралась видеть никогда до конца своих дней. Не хотела и не могла. Зачем только она взяла деньги эби и счёт на имя Дамира опустошила? В Архангельске нашла банкомат нужного банка и глазам не поверила, что счёт не заблокирован, деньги доступны. Не думая ни секунды – сняла.

  Вот и вышло, по совокупности, сумма кражи тянет на преступление средней тяжести, если Файзулины не приписали кражу какого-нибудь особо ценного имущества. Замира часто оставляла золотые украшения в ванной комнате, Эля точно не знала, что за красные камушки в серьгах и кольцах, вряд ли стёклышки. Что стоило сказать, что она украла ювелирные украшения свекрови, Каримы, даже Алсу? Срок давности не прошёл, а если бы и прошёл, расправиться с Элей Файзулиным ничего не стоит.

  Что будет с Серафимой? По документам она дочь Дамира Арслановича Файзулина. Они могут забрать её, имеют право, свои права Эля из тюрьмы доказать не сможет. Если не Файзулины, то детский дом! Уж лучше Зарима…