Ментор черного паука - Нина Малкина

— Что не поделили? — Джермонд положил руки мне на спину, обозначая необходимые для работы мышцы.

— Лонима, — скривилась я, осознавая всю глупость ситуации.

Лента уже довольно легко растягивалась в моих руках, тренируя натяжение перед выстрелом. Теперь я точно знала, что при стрельбе лучник задействует немного другие мышцы, чем при фехтовании. Тут важны были не сильные руки, а сильная спина. Я чувствовала каждую мышцу под пальцами Джермонда и подчинялась его молчаливым приказам. Благодаря таким тренировкам я уверенно обращалась с боевым луком на занятиях в бестиатриуме, обходясь без посторонней помощи. Если отбросить скромность, то стреляла я лучше, чем раньше из своего охотничьего. И совершенно точно лучше многих старшекурсников с факультета Ревда.

— Драться за мужчину, должно быть, унизительно, — предположил ментор чёрного паука, помогая мне сменить руку.

Хотя целилась я всегда с правой руки, он заставлял меня растягивать ленту в обе стороны. Сумерки сгущались, и в лежащем у подножия Кроунице замелькали первые огни. Эти моменты я тоже обожала, потому что волшебством наполнялась не только атмосфера над городом, но и наши занятия.

— Должно быть, — тоже предположила я, поскольку фактически дралась за Сирену. — А за женщину?

— Я никогда не дрался за женщину, — сообщил Джермонд и удобно устроился на краю плато, приглашая меня присоединиться.

Где-то внизу Кроуниц зажигался сотнями фонарей, оживал разноцветными праздничными иллюзиями, что сливались в сказочное буйство красок и переливов.

— Боялся унижения? — я села рядом и принялась разгребать снег, чтобы добраться до земли.

— Не было необходимости, — он улыбнулся краешком губ. — Заклинание напомнить?

— Я помню, — обиделась я и сосредоточилась.

Магия — это привилегия разума, как сказал бы Куиджи.

Это ожившая фантазия, твоё острое желание, которое сбывается по велению сознания и милости богов.

Прежде, чем сотворить заклинание в мире, нужно сотворить его в своих мыслях. Захотеть этого так сильно, как только можешь. Представить в мельчайших подробностях то, что ты желаешь увидеть.

На деле это было не так просто, и многие второкурсники испытывали ощутимые трудности с началом занятий. Но у меня с этим почти не возникло проблем, я быстро поняла суть. Может, потому что у меня всегда были довольно конкретные отношения со своими фантазиями и желаниями.

Практическая магия была так многогранна и неоднозначна, что мне казалось надругательством заключать её в рамки терминов, заученных заклятий и ограничений. Магистр Риин заставлял зубрить сложные мантры на языке Древних Волхвов, но оказалось, что творить можно и вовсе без слов и воззваний, всем сердцем обращаясь к богу-покровителю.

Джермонд показывал мне, как мощные земляные гейзеры вырываются из-под снега, как вспарывается почва направленными трещинами, как она стискивает камни и скалы, покорная воле мага, не издающего при этом ни звука. Но даже он признавал, что произнесённые вслух воззвания всё же позволяют лучше концентрироваться, усиливая мощь заклинания.

— Sol dabo nens-se, — шепнула я лысому клочку земли и поднесла пальцы: — Eman michi'tum del Rewd.

Тонкий стебель потянулся прямо из мёрзлой почвы за моими светящимися зелёным пальцами и распустился крохотным фиолетовым подснежником, которые обычно сами вырастают в горах с первыми лучами тепла. Да, я была не слишком оригинальна в своей практике. Хлипкая ниточка весны почти моментально покрылась инеем, затвердевая.

Чтобы развить появившуюся склонность, мне нужно было постоянно практиковать заклинания Ревда. Пока мне были доступны только мирные, которые обычно используют свиры в бытовой практике. Поэтому всё, чем я занималась, это выращивала из зимней почвы травы и мелкие цветы.

Джермонд говорил, что так набирается моя магическая память, которая своим расширением увеличит мой порядок. Сейчас он приближался ко второму. С учётом моей напрочь отсутствующей склонности к началу обучения, это было настоящим прорывом. Я делала феноменальные успехи, по праву заслуживая похвалы магистров и зависть студентов.

— Что ты будешь делать после того, как убьёшь Кирмоса лин де Блайта? — спросил Джермонд, пытаясь слепить сухой снег в комок.

Я задумалась. Снежная дымка укрыла горные пики, скрыла их своей мрачной пеленой. Линия горизонта над холодным беспокойным морем Галиофских утёсов тоже спряталась под темнеющими клочками туч. Закатное солнце не пробивалось сквозь плотную завесу, не окрашивало небо в тёплые оттенки, а лишь едва выделялось бледно-палевым размытым пятом в тусклом окружении облаков и тумана.

— Буду выращивать подснежники, — пожала плечами я, улыбаясь. — Работать свиром. Или служить в армии Королевства. Или преподавать на факультете Ревда. Просто… жить. Бегать с тобой по горам, путешествовать — очень хочу увидеть Квертинд. Ездить в гости к друзьям. Сирена, кстати, уже приглашала.

— Звучит неплохо, — он скинул снежок с обрыва, но тот распался, едва взметнувшись в воздух, и смешался с метелью. — Возьмёшь меня с собой?

— Я же твоя мейлори. Кровь и плоть, страх и боль, и… как там ещё? — встряхнула я головой, пытаясь припомнить клятву. — Да и Сирена не удивится, если я приеду с ментором. Разве что посочувствует.

За последнее время мы с Джером здорово сблизились. Сейчас я уже не представляла себя без него. Он не делал ничего особенного, не пытался заменить родителей или контролировать мои связи, как Дамна.

Он просто был.

И я знала, что не останусь одна, что бы ни случилось. Даже если между нами будут расстояния, мы всё равно будем вместе.

Родной рельеф паучьих лап привычно лёг между пальцами, и я подумала, что, пожалуй, это лучшее, что случалось со мной в жизни.

Джермонд всё время стряхивал снег с волос, но тот настойчиво осыпал его снова. Я повторяла за ним, передразнивая. Мы оба улыбались, ведя бессмысленную борьбу со стихией. Это напомнило нам о том, как мы пытались разорвать связь, которая в итоге сделала нас ближе.

Сомнидракотуль смеялся и шутил, окрашивая моего ментора то в чёрный пепел своего жерла, то в белый снег своего живописного плато. Мы сидели на краю земли, и, казалось, ветер сейчас подхватит первые мелкие звёзды и закружит их в сверкающих вихрях. Я принялась расчищать снег, чтобы снова заняться магией, но Джер меня остановил.

— В метель трудно спускаться, — пояснил он. — Потратишь много магических сил — придётся снова тебя тащить.

— Заночуем прямо здесь, — я кивнула на грот, который даже зимой не замерзал изнутри.

— Тогда мне придётся утром слушать твои часы, — дальновидно рассудил Джермонд. — Это жестоко.

— Некоторые уроки могут быть жестокими! — передразнила я его давние слова, рассчитывая рассмешить.

Но он уже не веселился. Джермонд встал и побрёл в сторону дороги, кивком призывая меня присоединиться. Я обречённо вздохнула. Он редко пребывал в таком хорошем настроении, и мне было жаль, что этот момент закончился.