Девятый Дом - Ли Бардуго

– Я дал вам свою силу, – сказал Норс.

«Нет, – подумала Алекс. – Это я ее забрала». Но она сомневалась, что Норс оценит разницу.

– Я знаю, что вы сделали с теми мужчинами, – сказал Норс. – Я увидел, когда вы меня впустили.

Алекс вздрогнула. Вся теплота и блаженство, наполнившие ее, пока она нежилась в молочной ванне, не могли сравниться с мыслью о том, что в ее голове орудовал Серый. Что еще видел Жених? Это неважно. В отличие от Дарлингтона, Норс не мог выдать миру ее тайны. Сколько бы слоев Покрова он ни пересек, он все равно был заточен смертью.

– У вас есть враги по эту сторону Покрова, Гэлакси Стерн, – продолжал он. – Леонард Бикон. Митчелл Беттс. Ариэль Харел. Целая толпа мужчин, которых вы отправили на темный берег.

Дэниел Арлингтон.

Только вот он говорил, что Дарлингтона по ту сторону нет. Со стороны теней позади Жениха поднялось бормотание – тот же звук она слышала, когда погрузилась в Нил. Жан дю Монд. Джонатан Монт. Возможно, это вообще не имя. Слоги звучали чуждо и неверно, словно их произносили рты, не приспособленные к человеческой речи.

А как насчет Хелли? Счастлива ли она там, где находится? В безопасности ли от Лена? Или они найдут друг друга за Покровом и сделают друг друга несчастными?

– Ну да, у меня и по эту сторону есть враги. Может, вместо того, чтобы разыскивать моих старых приятелей, найдешь Тару?

– Почему вы не нашли записные книжки Дарлингтона?

– Я была занята. И потом, ты все равно никуда не торопишься.

– Какая вы легкомысленная. Какая уверенная в себе. Было время, когда и я обладал такой же уверенностью. Время ее забрало. Время забирает все, мисс Стерн. Но мне не пришлось искать ваших друзей. После того, что вы сделали со мной в доме Тары Хатчинс, они сами меня нашли. Они ощущали на мне вашу силу, как застоявшийся дым. Вы углубили связь между нами.

Прекрасно. Только этого не хватало.

– Просто найди Тару.

– Надеюсь, что этот отвратительный предмет притянет ее ко мне. Но ее смерть была жестокой. Возможно, она где-то приходит в себя. Загробная жизнь может ужасать новопреставленных.

Об этом Алекс не подумала. Она просто предполагала, что умершие переходят в какое-то состояние. Безболезненность. Умиротворение. Она снова взглянула на поверхность воды, на колеблющееся отражение Жениха, на эти чудовищные формы где-то позади него, и вздрогнула.

Как перешла в иной мир Хелли? Ее смерть была… Ну, в каком-то смысле, по сравнению с Тарой, по сравнению с Леном, Бетчей и Ариэлем она умерла относительно мирно.

И все же это была смерть. Слишком ранняя смерть.

– Найди ее, – сказала Алекс. – Найди ее, чтобы я могла выяснить, кто ее убил, а Тернер смог его посадить прежде, чем он доберется до меня.

Норс нахмурился.

– Не уверен, что детектив – подходящий союзник в подобном предприятии.

Алекс откинулась на стенку горна. Ей хотелось вылезти из воды, но она опасалось, что еще рано.

– Не привык видеть черных с жетоном?

– Я не лежал в гробу последние сто лет, мисс Стерн. Я знаю, что мир изменился.

В его гробу.

– Где ты похоронен?

– Мои кости в Эвергрин, – он скривил губы. – Настоящая туристическая достопримечательность.

– А Дейзи?

– Ее семья погребла ее в их мавзолее на Гров-стрит.

– Так вот почему ты вечно там рыскаешь.

– Я не рыскаю. Я хожу туда, чтобы отдать дань уважения.

– Ты туда ходишь, потому что надеешься, что она увидит, как ты раскаиваешься, и простит тебя.

В гневе лицо Норса менялось. Становилось менее человеческим.

– Я не убивал Дейзи.

– Полегче, полегче, – промурлыкала Алекс. Но ей не хотелось больше его провоцировать. Он был ей нужен, и она могла бы предложить ему мир. – Мне жаль, что я так поступила в квартире.

– Нет, не жаль.

Вот тебе и мир.

– Нет, мне не жаль.

Норс отвернулся. Его профиль был словно высечен для монеты.

– Этот опыт не был однозначно неприятным.

Вот это ее удивило.

– Нет?

– Он был… Я забыл, каково быть в теле.

Алекс задумалась. Ей не следует углублять их связь. Но если, входя в нее, он мог видеть ее воспоминания, то, может, и его мысли могли открыться ей. В хаосе борьбы она почти ничего о нем не узнала.

– Можешь вернуться, если хочешь.

Он замялся. Почему? Из-за интимности этого действия? Или ему было что скрывать?

Доуз шумно вошла с заставленным тарелками подносом в руках. Она поставила его на шкаф с картой.

– Я не заморачивалась. Пюре. Макароны с сыром. Томатный суп. Зеленый салат.

Едва Алекс ощутила запах еды, как у нее заурчало в животе, а рот наполнился слюной.

– Доуз, ты настоящее сокровище. Можно я вылезу?

Доуз взглянула на воду.

– Выглядит чистой.

– Если вы собираетесь еесть, я останусь, – сказал Норс. Его голос был спокойным, но в водном зеркале лицо его выдавало желание.

Доуз протянула Алекс полотенце и помогла ей неуклюже выбраться из горна.

– Можно мне на минутку остаться одной?

Доуз прищурилась.

– Что ты собираешься сделать?

– Ничего. Просто поесть. Но если ты… Если что-нибудь услышишь, можешь не стучать. Просто входи.

– Я буду внизу, – настороженно сказала Доуз и закрыла за собой дверь.

Алекс склонилась над горном. Норс ждал в отражении.

– Хочешь внутрь? – спросила она.

– Окуните руку, – пробормотал он так, словно просил ее раздеться. Но, разумеется, она и без того уже была раздета.

Она опустила руку в воду.

– Я не убийца, – сказал Норс и потянулся к ней.

Она улыбнулась и они переплели с Норсом пальцы.

– Разумеется, нет, – сказала она. – Как и я.

Она смотрела в окно. Она чувствовала возбуждение, гордость и спокойствие, каких никогда не знала. Мир принадлежал ей. Фабрика, более современная, чем у Брюстера и Хукера. Город у нее перед глазами. Женщина рядом с ней.

Дейзи. Она была восхитительна: прелестное точеное лицо, завитые волосы, касающиеся ворота ее закрытого платья, мягкие белые ладони, спрятанные в муфте из лисьего меха. Она была самой красивой женщиной в Нью-Хейвене, возможно, в Коннектикуте, и она принадлежала ему. Ей. Мне.

Дейзи с озорным взглядом повернулась к нему. Иногда ее ум выбивал его из колеи. Он был не совсем женственным, и все же он понимал, что этот ум возносит ее над всеми красавицами Элм-сити. Возможно, она и не была в действительности самой красивой. У нее был слишком острый нос, слишком тонкие губы – но боже, какие слова с них срывались, смешные, быстрые и иногда дерзкие. А ее фигура и бойкая улыбка были и вовсе безупречны. Она попросту была самой живой из всех, кого он когда-либо встречал.