Голодная бездна - Карина Демина

И поблагодарить за историю.

Те, бледные создания, они ведь не могли быть альвами? Или все-таки… тонкокостные, изможденные, семена, выросшие без солнечного света, пустившие корни в чужую землю, отравленную чужою же силой и яростью низвергнутых богов.

– Пей, луноликая дева… пей и не думай о плохом… если будет нужда, просто позови. – Меррек коснулся когтем губы. – Я услышу голос твоей крови.

Джонни с бумагами устроился на диванчике.

Странное дело, получив согласие Мэйнфорда, он разом успокоился, точно поверил, что всенепременно получит ответы на все вопросы. Читал он внимательно. И с каждым листом хмурился все больше. Дочитав папку, аккуратно сложил листы. Выровнял их пальцами – это вряд ли было нужно, но Мэйнфорд не мешал – и снова приступил к чтению…

Некоторое время Мэйнфорд наблюдал за доком, но после одернул себя: хватает иных дел.

– Сиди уже, – велел он Джонни, который встрепенулся было. – Надоест – убери в стол. Ключ под столешницей…

– А…

– Бэ. Найдешь и договоришься. Я поеду с вами.

Это было совершенно лишним, но Мэйнфорду почему-то совершенно не хотелось выпускать Тельму из виду.

Ее и ее нелепого медведя, мысли о котором не шли из головы.

Сейчас, что ли, позвонить Алиссии? Нет, не из управления, где слишком много лишних ушей, да и… слишком уж Мэйнфорд расслабился. К работе вернуться стоит.

К допросной номер три. Мэйнфорд и сам не знал, почему именно здесь ему думалось легче. Он пробовал и вторую, и первую, и собственный кабинет, но там мысли текли иначе, лениво и хаотично. Эта же серая комната, в которой только и было, что стол, пара стульев и замечательная белая стена, обладала удивительным свойством мысли упорядочивать.

…номер первый. «Веселая вдова».

Стрельба.

На стене появился значок – пара перекрещенных автоматов.

А чуть ниже – альвийская руна «Таор».

Отверженная.

И лилия.

Мэйнфорд отступил, постоял несколько минут, пялясь на стену. Нет, ничего. Голова была пуста, голоса и те отступили, будто нарочно, чтобы позволить ему всецело осознать эту гулкую пустоту и собственную никчемность.

Ладно.

…под альвийской руной появилось изображение крошечного кораблика. А от него потянулась нить к сколопендре. Мэйнфорд сначала позволил силе оставить отпечаток, а уж потом хмыкнув, сообразив, каким обличьем наделил дорогого братца.

…и что это дает?

Ничего.

Ладно, второй эпизод. По хронологии выявления второй, а в реальности, возможно, первый.

Пропавшие дети.

Свирель.

И снова лилия.

Он задумался, стоит ли добавлять в общую картину свой безумный сон, но после отказался.

…мертвые женщины. И лилия. Даже венок из лилий, потому что это – личное, а значит, близкое. И если повезет, а Мэйнфорд очень рассчитывал на везение, этот след что-то да даст.

…светлячок.

И змея над кубком. Женщин искали. Женщин меняли. И найти того, кто способен на подобное, не так уж сложно.

– Наскальной живописью занимаешься? – поинтересовался Кохэн. Он вошел без стука и в дверях остановился. – Не жаль государственное имущество портить?

– Восстановлю. Не мешай.

Голубка.

Откуда взялась голубка? Порой в голове Мэйнфорда появляются странные символы. И этот удается понять не сразу, только когда сила привязывает несчастной птице колокольчики.

Золотые.

…та женщина, Мэйнфорд никогда не жаловал театр, но однажды пошел, уступив Алиссии. И постановка была романтической. А где романтика, там и голуби.

Голубки.

На Элизе Деррингер был белый костюм, расшитый золотыми лентами и перьями, он почему-то не казался глупым, как не выглядели наигранными театральные страсти. Кажется, в какой-то момент Мэйнфорд всерьез увлекся.

…то дело он не любил вспоминать, и не потому, что Гаррет был в нем замешан. Скорее уж из-за той голубки-женщины, которая в финале постановки умерла. И Алиссия рыдала у Мэйнфорда на плече, а он злился, помнится, не понимая, как можно романтическую историю заканчивать смертью.

…и как можно убивать свой дар?

…тогда в доме назойливо пахло кровью, густо, резко, как будто бы женщину и вправду выпотрошил мясник. Но она сама была виновата… конечно, сама.

…как и он в последовавшем срыве.

От голубки к светлячкам протянулась линия.

Надо будет сравнить, не фотографии, пусть полицейский художник поработает со снимками, постарается восстановить лица такими, какими они были до попадания в воду. И если сходство действительно существует, то к делу придется вернуться.

Мэйнфорд покачал головой.

Все?

Или нет… конечно, нет.

Свирель, соединенная с детьми… и с древней легендой, в которую Мэйнфорд не верил, потому что было глупо верить, что подобный инструмент позволили бы уничтожить.

Или спрятать.

Его оставили бы, пусть уже не для богов, но для людей, с которыми порой управиться сложнее. Но вот в деле свирель фигурировала, факт. А с фактами Мэйнфорд никогда не спорил.

Найджел Найтли проступил кривоватою руной «Авель». Жертва? Как есть жертва, но отнюдь не покорная, если держался так долго. Покорных убивают быстро, не тратясь на издевательства.

В пытках вообще нет смысла, если они не для получения информации или урока.

Урок?

Кому?

Нет, не то… а вот Найджел Найтли и свирель связаны. Как и Найтли с голубкой, которую он некогда вывел на сцену… случайность? Совпадение? Или связь, проступающая наружу.

И еще одна.

…тело Элизы обнаружил Гаррет. Он же и позвонил Мэйнфорду, в панике, в истерике почти… а когда Мэйнфорд его послал – на нем и без того полторы дюжины трупов висело – то позвонила матушка. И отец… родственный долг… скандал…

…и всего-то надо, сделать так, чтобы о связи Гаррета с Элизой никто не узнал.

Мэйнфорда ведь не просят о многом.

…помолвка.

…и выборы на носу.

…и еще что-то, столь же важное.

Ему пришлось тащиться через весь город. А потом держать осаду, объясняя, что в смерти этой нет ничего криминального, не считая, конечно, криминального аборта. Впрочем для широкой публики озвучили иную версию, не пятнающую светлую память Деррингер.

Но связь существует.

Элиза и дети?

Не ясно… у нее, вроде бы была дочь… или сын… кто-то был… надо будет у Гаррета поинтересоваться, он точно должен помнить, что случилось с ребенком.