Неудача в наследство - Светлана Романюк

антракта в этом представлении и сбежал. Если судить по словам Степана — правильно сделал. Здесь он нужнее, а Иван Петрович себе иную публику найдёт, поблагодарнее.

Михаил распахнул дверь и оказался в чулане. Во всяком случае, именно такое впечатление произвела на него комната Вячеслава. Тесная, тёмная, с маленьким окошком под самым потолком. Солнечный свет, пробирающийся в него сквозь плотное кружево листвы, был столь скуден, что с трудом освещал хлипкий подоконник и пятачок пола у стены. Узкая кровать, табурет, комод, над ним старое зеркало с трещиной — всё, что удалось сюда впихнуть.

— Душно у тебя, — вместо приветствия крякнул Михаил, обращаясь к спине друга, лежащего носом к стене поверх лоскутного одеяла.

— Угу, воздуху маловато, — не оборачиваясь, поддакнул тот. — Ступай, а то последний издышишь!

— Так может, пойдём, по парку пройдёмся… Там дышать можно не экономя.

Вячеслав перекатился на спину, заложил руки под голову и, уставившись в потолок, сообщил:

— По парку? Так я, видишь ли, мсьё Нуи потерял. Никак личину натянуть не могу. Ни Нуи треклятого, ни ещё кого. Как людям объяснять будешь, что с безликим вокруг дома разгуливал и разговоры разговаривал?

На кровати и правда, вытянувшись, лежал никакой не мсьё, а Вячеслав Павлович Огрызко, собственной своей текуче-невзрачной персоной.

Михаил вздохнул и осторожно опустился на колченогий табурет.

— А то тебя не видели такого красивого! — устало усмехнулся он. — Я сам на кухне объявление вчера делал, пока тебя Поликарп Андреевич осматривал.

— И что людишки?

— Люди-то? Плечами пожали да работать пошли. Ты для них как был начальником и моим доверенным лицом, так и остался. А до твоей морды им особого дела нет… во всяком случае, до той поры, пока ты к ним с поцелуями не полезешь!

Вячеслав пренебрежительно фыркнул, не отрывая взгляда от потолочной балки.

— Что? После того как ко мне девица одна с кляузой на твою любвеобильность приходила, я уж и не знаю, что от тебя ожидать…

Вячеслав лицом не дрогнул, но взгляд постоянно меняющих цвет глаз на собеседника перевёл.

— Она, правда, не кляузой это называла, а подтверждением алиби, — со значением произнёс Михаил и в свою очередь уставился на потолок. — Так прямо и написала, что погубил ты её репутацию безвозвратно аккурат в то время, как душегубец Настасью резал. Выпустить тебя требовала. Расправой угрожала. И мне, и Андрею Дмитриевичу. Ох, грозна!

Вячеслав сел на край кровати и, нахохлившись, как воробей на морозе, уточнил:

— А вы что?

— Мы-то? Мы, признаться, растерялись слегка. Андрей ей сообщил, что тебя и без того выпустить обещали. Елизавета Егоровна кляузу свою, в смысле алиби твоё, в клочья порвала, сказала, что пригрезилось нам всё, и удалилась…

— Похоже на неё, — бледно усмехнувшись, подтвердил Вячеслав.

Михаил оторвал взор от потолка и, заглянув в лицо другу, скучающим тоном поинтересовался:

— Как думаешь, она тебе вторую щеку расцарапает, когда от посторонних узнает, что ты к безликим прямое отношение имеешь?

Вячеслав душераздирающе вздохнул и пояснил:

— Не-е-ет, щеку она мне расцарапает, когда от меня узнает. А ежели от посторонних — то может и нож в сердце вонзить…

— В сердце кому? — картинно вздрогнув, уточнил Михаил. — Тебе или тому, кто ей весть такую принесёт?

— Обоим, — мрачно ответил Вячеслав.

В коридоре послышались торопливые шаги, на пороге комнаты возник бледный, трясущийся Степан и заикаясь сообщил:

— Та-а-ам… Пришли к вам! Его сиятельство, князь Ромадановский, с мертвяком.

Глава 69. Кости и карты

Михаил и Вячеслав, ловко обойдя Степана с двух сторон, резво выскочили из комнатёнки, чудом умудрившись не столкнуться и не застрять в узком проёме.

— Внизу оне, при входе… — донёсся им в спины дрожащий голос Степана.

Приятели оказались в холле спустя считаные мгновения.

Леонтий Афанасьевич на корточках сидел перед расстеленным на полу плащом.

— Скверно-то как… — задумчиво тянул он, разглядывая желтеющие на тёмной ткани кости.

Андрей Дмитриевич, бледный и растрёпанный, стоял, прижавшись спиной к стене, и на плащ старательно не смотрел, предпочитая разглядывать старые деревянные панели на стенах.

— Что здесь происходит? — спросил Михаил со смешанным чувством брезгливости и облегчения. Когда Степан упомянул мертвяка, первое, что пришло в голову, — свежий труп, новая жертва кошкодава. Лежащий на полу скелет, безусловно, был мёртв, но, судя по всему, у него было несколько лет, чтобы привыкнуть к такому состоянию.

— М-м-м? — вскинул голову князь. — Пришли? Вячеслав? Отдохнул уже? Молодец. Двигаться нужно. В движении быстрее в себя придёшь.

Михаил кашлянул.

— Приболел? — заботливо уточнил у него Леонтий Афанасьевич, легко поднимаясь на ноги. — Внимательнее нужно быть. И к себе, и к окружающим… Смотри, экую гадость мы на твоей земле нашли. Неподалёку совсем лежал.

— На моей? И по этой причине в мой дом занесли?

— А ты бы предпочёл во дворе бросить?

Михаил открыл рот, желая сообщить, что он предпочёл бы, чтобы находку даже и во двор не заносили бы, а сразу либо в храм унесли, либо уж к заседателю в дом, тому хоть по должности такие неудобства полагаются, но его перебил Вячеслав.

— Неподалёку? Странно, — удивлённо уронил он.

— Не то слово, — подтвердил разом посмурневший Ромадановский и, впившись взглядом в лицо Михаила, спросил с нажимом: — Как думаешь, сколько он пролежал, почитай, на заднем дворе у тебя.

Михаил коротко взглянул на кости и предположил, пожав плечами:

— Лет пять? Не знаю, не специалист я. Я так помню, от условий внешних многое зависит.

— Не специалист, — понимающе кивнул князь. — Умер он месяцев семь назад. Я ежели и ошибся, то недели на две, не больше… И не закапывали его почти. Так, завернули и под корягу приткнули… От тропинки не столь уж и далеко. А нашёл я, когда от останков одни косточки остались. Чистенькие. Либо его уже в таком виде к тропинке подкинули, либо здесь всем в округе нюх разом отшибло, зверью в том числе, раз тело, разлагающееся, у себя под носом не заметили…

Андрей оторвал взгляд от стены и с явным трудом вперил его в скалящийся череп.

— Про зверьё… — с явным трудом заговорил он. — Над Настасьей ни одной мухи не пролетело, ни в лесу, ни в храме. Про кошаков убитых дети тоже упоминали, что их