Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

Кейтилин. Поняв, что Тилли не врёт и Кейтилин по-настоящему очень больно, он стал заметно серьезнее, спрыгнул на пол и с недовольным лицом направился к выходу. Тилли приоткрыла дверь, и тогда Имбирь посмотрел на неё снизу вверх. Его глаза резко отличались от его нахмуренного лица: выражение их было какое-то вопросительное и… сочувственное, что ли? Тилли никогда не умела понимать такие вещи и, прежде чем она сообразила, что с этим проклятым пикси не так, Имбирь шмыгнул за дверь и исчез за порогом дома.

«Странный какой-то, — с удивлением подумала Тилли. — Чего это с ним?».

— Надеюсь, с ним будет всё в порядке, — раздался голос Кейтилин. Тилли хмыкнула, и, мысленно пожелав Имбирю того же самого, несколько грубо ответила:

— Надеюсь, с нами будет всё в порядке. А теперь самое время подумать, куда мы попали и как отсюда выбраться, не угодив в зубы дракона.

Глава 30

— Так, — начала Тилли, поджимая под себя колени. — Часть из костей на столе человеческие, тут нигде не видно отвода глаз или какого другого волшебства, а ещё феи, живущие в этом доме, совсем не боятся металла и они умеют пользоваться ножами. Проклятье, куда же мы забрели!

Кейтилин сидела на на той части пола, почти свободной от пыли, пятен крови и гор протухшего мусора. Её била крупная дрожь: ведь это она различила человеческие кости среди обглоданных останков на столе… а ещё увидела чью-то закоптившуюся руку в печи. Это произвело на бедную девочку такое сильное впечатление, что Кейтилин всерьёз начала опасаться, что грохнется в обморок — а сейчас этого делать было ну никак нельзя!

Тилли и сама сильно переживала из-за увиденного; только если Кейтилин хотелось сжаться и спрятаться подальше от этого ужаса, то Тилли, сжав кулаки и нахмурив лоб, беспокойно ходила по помещению, пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Кто бы в этом доме ни жил, он непременно будет рад такому сытному обеду!

Разумнее всего было бы уйти, но, когда Тилли открыла дверь, за невидимой преградой тут же возник дракончик, уставившийся на девочку с тупой решимостью голодной твари. Также ей не удалось найти никакого чёрного хода или хотя бы открыть окно… Оставалось только вылезти из печной трубы, но, когда Тилли попыталась это провернуть, то, во-первых, под её ногами хрустнули чьи-то кости, и она от страха чуть не свалилась вниз, во-вторых, оказалось, что печная труба перекрыта тяжеленной крышкой, которую ну никак не получалось подвинуть, даже вдвоём.

И теперь девочки, расстроенные, грязные, все в саже и печном пепле, задавались вопросом, удастся ли им спастись и каким образом.

— Может быть, в служанки хозяевам дома навязаться? — шмыгнула носом Кейтилин. — У них тут грязно… Мы бы могли убраться, пол помыть, еды сготовить…

— Угу, из детей маленьких если только, — мрачно ответила Тилли, легонько колотясь головой об грязную, покрытую жиром стену. Хотя вообще-то идея даже показалась ей хорошей: феи непостоянны и очень любят, когда им льстят или рвутся за них делать всю грязную работу. Сколько таких сказок уже было!

Однако Тилли сомневалось, что ей хватит духу готовить или участвовать в трапезе хозяев дома. У неё просто рука не поднимется живого человека варить, а без этого, по всей видимости, никуда.

— Ночь уже… — растерянно произнесла Кейтилин, глядя в тусклое окно. — Может, они и не придут вовсе? Как думаешь, Тилли?

— Хорошо бы, — вздохнула девочка, спиной опираясь на печь. — Ночь обычно самое такое время для фей. Они по ночам у людей гуляют. Может, обойдётся… но я б не надеялась.

Кейтилин сжала кулаки. Она бы предпочла, чтобы Тилли промолчала.

— Может, нам стоит спрятаться? — Кейтилин начала размышлять вслух, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. — Тут какая-то одежда валяется… наденем её на себя, сами уткнёмся куда-нибудь — авось, пронесёт.

Тилли приподняла голову и с уважением посмотрела на Кейтилин. Конечно, идея была так себе, но ничего лучше им в голову пока не приходило.

— Это хорошо ты придумала, — кивнула она. — Я б всё равно попробовала бы, правда, выбраться как-нибудь… Но, если не получится, то ничего другого нам и не остаётся.

Одежда нашлась сразу: по всему помещению валялись грязные засаленные портки, юбки, рубахи и даже какая-то полусъеденная шубейка. Все вещи были покрыты пятнами от еды, крови и чего-то белого, так что даже Тилли было противно держать эту гадость в своих руках. Однако они уже сделали выбор и девочки, едва сдерживая отвращение, напялили эти грязные тряпки поверх собственной одежды. Кейтилин ныла, что теперь ей придется избавляться от вшей, а Тилли внимательно искала место, куда они могли бы спрятаться.

И вот тут у подруг начались проблемы.

В подпол они просто не смогли открыть дверь: она была такая тяжёлая, такая большая, что не получалось её даже слегка подвинуть, не то чтобы поднять. Чердака у фейской избушки не было, так что им бы не удалось подняться наверх. Тилли предложила залезть в печь, но Кейтилин резонно возразила, что туда хозяева дома направятся в первую очередь — готовить себе еду.

— Всё пропало, — тихо произнесла она, кусая губы и готовясь расплакаться. — Нам негде здесь скрыться. Теперь нас поймают и…

Тилли вдруг резко напряглась и зашипела на Кейтилин, чтобы та замолчала. Девочка настороженно прислушалась, и её дыхание стало слабым-слабым, как будто бы она уже готовилась прятаться.

Спустя несколько мгновений глаза Тилли расширились, а Кейтилин в страхе посмотрела на неё: даже она уже слышала приближавшиеся к избе шаги и громкие разговоры.

Кто бы это ни был, он возвращался домой.

Решение проблемы нашлось в тот же самый моменр: взгляд девочек одновременно упал на стоявший где-то далеко в куте короб, и они, не медля ни минуты, открыли его, поочередно залезли внутрь, прикрылись вытащенными ранее одеялом, ветошью и корзиной, и едва успели захлопнуть над собой крышку, как дверь в дом отворилась настежь. Кейтилин слегка вздрогнула, и Тилли легонько, чтобы не обжечь её, хлопнула по плечу: ещё не хватало, чтобы их нашли!

Как только они спрятались, раздался громкий, оглушительно-раскатистый низкий голос, который едва не оглушил бедняжек:

— Ах проклятье так проклятье! Ишь чё творится, домой спокойно дойти не дадут!

Это восклицание едва перекрикивало детский плач на несколько голосов; впрочем, какой это был детский плач! Раздававшиеся голоса явно не принадлежали человеческим детям: они звучали так, будто бы взрослые люди зачем-то решили передразнивать младенцев. От такой какафонии закладывало уши, и девочки пожалели, что не нашли способа убежать из этой проклятой избы: к чёрту